Пылающий берег

— Ха! — На этот раз в голосе капитана прозвучали восторг и предвкушение. — Мы сможем занять позицию к восемнадцати часам уже сегодня, если выйдем не позже чем через час, и ему просто не миновать нас.

Он поднял голову над картой и посмотрел на окруживших его офицеров:

— Английский военный крейсер, джентльмены, не что-нибудь! «Несгибаемый», тот самый корабль, что потопил «Шарнхорст» у Фолклендских островов! Вот это добыча! Какая награда для нас!

Если не считать двоих вахтенных, капитан Курт Кохлер был один в боевой рубке подводной лодки; он содрогался от холодного морского тумана, несмотря на толстый белый свитер с высоким воротом, который надел под синий китель.

— Запускай главный мотор, готовься к погружению!

Он наклонился к переговорной трубке и тут же услышал подтверждение лейтенанта:

— Пуск главного мотора. Подготовка к погружению.

Палуба задрожала под ногами Кохлера, и загудел дизельный двигатель. При запахе горячего мазута ноздри капитана раздулись.

— Готовы к погружению! — сообщил лейтенант.

Кохлеру показалось, что с его плеч свалился огромный груз. Как он тревожился все эти часы беспомощности и уязвимости, пока шли загрузка и перевооружение! Но это осталось позади, корабль снова ожил, готовый к бою, и облегчение смыло усталость.

— Обороты на семь узлов! — приказал он. — Новый курс — двести семьдесят градусов.

Когда приказ был повторен, капитан сдвинул на затылок фуражку с золотой тесьмой над козырьком и посмотрел в бинокль на землю.

Тяжелые деревянные лихтеры уже утащили и спрятали среди дюн; остались лишь следы их килей на песке. Пляж опустел, на берегу виднелась только фигура одинокого всадника.

Пока Кохлер наблюдал за ним, Лотар де ла Рей сорвал с головы широкополую шляпу, и страусиные перья затрепетали, когда он взмахнул ею. Кохлер вскинул правую руку в салюте; всадник развернулся, все еще размахивая шляпой, и умчался в тростники, перекрывающие узкий проход между двумя дюнами. Стая водных птиц, вспугнутая всадником, поднялась над лагуной и замельтешила пестрым облаком над грозными дюнами, а конь и всадник уже исчезли.

Кохлер отвернулся от суши. Длинный заостренный нос субмарины врезался в неподвижную стену серебряного тумана. Корпус был подобен мечу шириной в сто семьдесят футов, он готов был вонзиться в глотку врага со всей мощью дизельного мотора в шестьсот лошадиных сил, и Кохлер не пытался скрыть от самого себя восторженную гордость, которую всегда испытывал в начале нового рейса.

Он не питал иллюзий, но исход этого глобального конфликта зависел и от него, и от его братьев, офицеров-подводников. Только в их силах было нарушить ужасное противостояние окопов, где засели две огромные армии, лицом друг к другу, как измученные боксеры-тяжеловесы, — и ни у одной из них не осталось сил на то, чтобы предпринять решительный удар; люди просто гнили в грязи, не зная, как добиться цели.

Но эти стройные, тайные, смертельные суда могли повернуть ход войны до того, как наступит высшая точка отчаяния. Если бы кайзер решил использовать субмарины в их полную силу сразу, с самого начала, думал Курт Кохлер, насколько другим мог стать результат!

В сентябре 1914 года, в самый первый год войны, одна-единственная субмарина, U-9, потопила три британских крейсера подряд. Но, даже видя эту убедительную демонстрацию, высшее германское командование колебалось, не решаясь использовать оружие, вложенное в их руки, боясь гнева и проклятий всего мира, опасаясь, что немцев назовут «проклятыми подводными мясниками».

Конечно, повлияли и угрозы Америки, после того как были потоплены «Лузитания» и «Арабик». Кайзер боялся разбудить дремлющего американского гиганта, способного обрушить свои чудовищные силы на Германскую империю.

А теперь, когда было уже почти слишком поздно, высшее немецкое командование наконец-то позволило подводным лодкам действовать, и результат оказался ошеломляющим, превосходившим все ожидания.

За последние три месяца 1916 года погибло более трехсот тысяч тонн союзнических грузов, потопленных торпедами. И это было только начало; в первые десять дней одного только апреля 1917-го удалось уничтожить еще двести пятьдесят тысяч тонн, а за весь месяц — восемьсот семьдесят пять тысяч тонн. Союзники пошатнулись под этим страшным ударом.

Но в результате два миллиона крепких и энергичных молодых американцев готовы были пересечь Атлантику, чтобы присоединиться к конфликту, и долгом каждого офицера и матроса немецких подводных команд было принести в жертву все свои силы. Если боги войны решили подставить под удар их маленькой лодки такой знаменитый британский крейсер, как «Несгибаемый», Курт Кохлер с радостью отдал бы и свою жизнь, и жизни всей своей команды за возможность разрядить в него свои торпедные пушки.

— Обороты на двенадцать узлов! — произнес Курт в переговорную трубу.