Пылающий берег

Этот звук заставил О’ву очнуться, и он при помощи Ха’ани с трудом поднялся на ноги, хватаясь за грудь. У него посинели губы, взгляд был как у раненой газели; эти глаза испугали бушменку не меньше, чем крики мужчин внизу.

— Мы должны идти!

Наполовину неся, наполовину таща мужа за собой, она направилась к каменной стене.

— Я не могу… — Голос О’вы стал таким тихим, что Ха’ани пришлось приблизить ухо к его губам. — Я не могу туда подняться.

— Ты можешь, — упорно заявила она. — Я тебя поведу, ставь ноги туда, куда я ставлю свои.

Она пошла вверх по крутой скальной тропинке по следам, оставленным острыми копытцами горной антилопы; за ней неуверенно двигался старый бушмен.

Поднявшись на сотню футов, они нашли каменный выступ, скрывший их от погони внизу. Оба бушмена вползли на него, цепляясь ногтями за царапающую поверхность камней, и вид обрыва внизу как будто придал О’ве сил. Он полез вверх более решительно. В какой-то момент старик замешкался и покачнулся назад, но Ха’ани успела поймать его за руку и поддерживала, пока у него не прошел приступ головокружения.

— Иди за мной, — сказала она. — Не смотри вниз, старый дед. Смотри на мои пятки и иди за мной.

Они продвигались дальше, все выше и выше, и, хотя под ними открылась вся долина, охотников не было видно за широким скальным выступом.

— Еще совсем немножко, — сказала она наконец. — Смотри, вот уже и гребень, еще чуть-чуть — и мы скроемся. Дай руку…

Она потянулась к мужу, чтобы помочь ему преодолеть опасное место, где под ними открывалась щель в скале, и им нужно было перешагнуть через пустоту.

Ха’ани посмотрела в пропасть между своими ногами и снова увидела охотников; они казались крошечными с такого расстояния и искаженными из-за того, что она смотрела на них сверху. Эти двое все еще стояли у основания стены, прямо под ней, и смотрели вверх. Лицо белого человека светилось, как облако, оно было до странности светлым — и при этом невероятно злобным, подумала Ха’ани. Он поднял руки и направил на нее длинный посох, который нес с собой. Ха’ани никогда прежде не видела винтовок, поэтому не сделала попытки спрятаться, а просто смотрела вниз, на мужчину. Она знала, что даже самый мощный лук не может пустить стрелу на такое расстояние, и, ничего не боясь, наклонилась с узкого выступа, чтобы лучше рассмотреть врага. Она видела, как дернулись вытянутые руки белого человека, как маленькое перышко белого дыма выскочило из конца его посоха.

Она даже не слышала выстрела, потому что пуля долетела раньше звука. Это была винтовочная пуля с мягким свинцовым наконечником, она вошла спереди в живот старой бушменки и наискось пронеслась вверх сквозь тело, разрывая кишечник и желудок, а потом легкие, и вышла из затылка на несколько дюймов сбоку от позвоночника. Сила удара отбросила Ха’ани назад к каменной стене, а потом ее безжизненное тело отскочило от нее и упало через край узкой пропасти.

О’ва закричал и потянулся за ней. Он успел коснуться ее кончиками пальцев перед тем, как она исчезла, и он качнулся к краю обрыва.

— Моя жизнь! — застонал старый бушмен. — Мое маленькое сердце!

Боль и горе оказались слишком сильны, чтобы их вынести. О’ва позволил своему телу качнуться сильнее и, теряя равновесие, тихо вскрикнул:

— Я иду с тобой, старая бабушка, до самого конца нашей дороги…

Не сопротивляясь более, он упал в пропасть — воздушный поток хлестнул его, но бушмен больше ни издал ни единого звука.

Лотару де ла Рею пришлось вскарабкаться вверх на двадцать футов, чтобы очутиться там, где застряло в скальной щели тело одного из бушменов.

Он увидел, что это труп старого мужчины, сморщенный и худой, как скелет, разбившийся при падении так, что кожа и плоть лопнули, а череп обнажился. Крови было очень мало, как будто солнце и ветер иссушили крошечное тело еще при жизни.

На узкой, почти детской талии был повязан кожаный пояс, державший коротенькую набедренную повязку, тоже из сыромятной кожи, а еще на поясе висел на шнурке складной нож. Это был военно-морской нож, с костяной рукояткой, такие имели британские моряки, и Лотар никак не ожидал найти подобную вещь на трупе какого-то бушмена посреди пустыни Калахари. Он развязал шнурок и спрятал нож в карман. Больше ничего ценного или интересного на теле не оказалось, и, само собой, Лотар не стал бы утруждаться и хоронить его. Он оставил старика в щели между камнями и спустился туда, где его ждал Темный Хендрик.

— Что ты нашел? — тут же спросил Хендрик.

— Просто старика, но у него было вот это.

Лотар показал нож, и Темный Хендрик кивнул, не проявив особого интереса.

— Ну да. Они ведь жуткие воры, как мартышки. Потому и подбирались к нашему лагерю. Второй вон там, в тех кустах. Но туда опасно лезть. Пусть так и лежит.

— Тогда подожди здесь, — сказал ему Лотар и, подойдя к краю глубокой расщелины, заглянул в нее.

Дно маленького ущелья густо заросло колючими кустами, и спускаться туда действительно было опасно, но Лотара охватило нечто вроде извращенного каприза, желание поступить вопреки совету Темного Хендрика.