Пылающий берег

И тут же от возбуждения бушменка загудела, как цикада.

Сантэн медленно встала и уставилась на картину, накануне вечером скрытую облаками пыли.

За открытым пространством в пустыне внезапно встала огромная гора, похожая на кита, с отвесными склонами и симметричной округлой вершиной. Освещенная роскошными красными и золотыми лучами рассветного солнца, она походила на некоего безголового монстра. Частично гора была голой, лысой, сверкая красными камнями и гладкими обрывами, а в других местах ее покрывал густой лес; деревья куда более высокие и крепкие, чем на равнине, венчали ее вершину или росли на крутых склонах. Странный красноватый свет заливал пыль, и молчание африканского рассвета окутывало всю гору величественной безмятежностью.

Сантэн, глядя на гору, ощутила, как все ее горести и беды улетают прочь.

— Место Всей Жизни! — Ха’ани произнесла название, ее возбуждение утихло, голос упал до шепота. — Вот сюда мы шли так долго и так тяжело, чтобы в последний раз взглянуть на него.

О’ва тоже умолк, только кивал головой, соглашаясь.

— Вот здесь мы наконец примиримся со всеми духами нашего народа.

Сантэн охватило такое же чувство глубокого религиозного благоговения, которое она испытала, когда впервые вошла в кафедральный собор в Аррасе, держась за отцовскую руку и глядя вверх, на похожие на драгоценности витражи в высоких оконных нишах. Она поняла, что стоит на пороге священного места, и медленно опустилась на колени, сложив руки над раздувшимся животом.

Гора оказалась дальше, чем могло показаться в красных лучах рассвета. Когда они шли к ней, она словно удалялась, вместо того чтобы приближаться. По мере того как менялся свет, словно менялось и настроение горы. Она стала отстраненной и суровой, и каменистые склоны блестели на солнце, как кожа крокодила.

О’ва пел, приплясывая во главе процессии:

Смотрите, духи племени сан,
Мы идем к вашему тайному месту
С чистыми руками, не запятнанными кровью.
Смотрите, духи антилопы и богомола,
Мы идем навестить вас
С радостью в сердцах и песней в вашу честь…

Гора опять изменилась, она начала дрожать и колыхаться в нараставшей жаре. Это уже не был сплошной камень, ее поверхность покрылась рябью, как вода, и расплывалась, как дым.

Она оторвалась от земли и поплыла в воздухе неустойчивым серебристым миражом…

О птица-гора,
Что летит в небе,
Мы возносим тебе наши хвалы.
О гора-слон, больше всех тварей,
Что живут на земле и в небе, мы приветствуем тебя…

О’ва пел, а солнце миновало зенит и воздух остыл, и гора Всей Жизни вновь опустилась на землю и замаячила над ними.

Они дошли до щебнистых склонов, куда с утесов осыпались камни и осколки. Люди остановились, глядя вверх, на далекую вершину. Камни были покрыты лишайниками, ярко-желтыми и ядовито-зелеными, а маленькие скальные крысы разукрасили скалы жидким пометом, стекавшим по камням, как слезы из слоновьих глаз.

На выступе в трех сотнях футов над путниками стояла маленькая антилопа. Она вдруг чего-то испугалась и, заблеяв, как детская свистулька, легко прыгнула с выступа на какой-то другой, невидимый снизу, и исчезла.

Трое путников поднимались по крутой каменистой осыпи, пока не добрались до основания скалы. Над ними навис гладкий и прохладный камень, под легким углом выступавший вперед, как огромная крыша собора.

— Не гневайтесь, духи, за то, что мы пришли в ваше тайное место, — шептала Ха’ани, и по ее древним желтым щекам сползали слезы. — Мы пришли смиренно, с миром, добрые духи, мы пришли узнать, в чем наш проступок и как мы можем исправить его.

О’ва взял жену за руку, и они стояли перед гладкой скалой, как двое крошечных нагих детишек.

— Мы пришли, чтобы петь и танцевать для тебя, — шептал О’ва. — Мы пришли за миром, а потом с твоего одобрения соединиться с детьми нашего клана, умершими от великой лихорадки далеко отсюда.

В этом интимном моменте ощущалась такая ранимость, что Сантэн смутилась, наблюдая за бушменами. Она отвернулась от двух старых людей и в одиночестве побрела по узкой тропе у подножия утеса. Внезапно девушка остановилась и в изумлении уставилась на высокую каменную стену над своей головой.

— Животные… — прошептала Сантэн.

Она ощутила, как по ее коже побежали мурашки от суеверного страха: стену покрывали рисунки, удивительные изображения зверей. Детская простота линий придавала им призрачную красоту, и при этом легко можно было понять, кто именно там изображен… Сантэн узнала темные массивные очертания слоновьих бивней и рогов носорогов, антилоп гну и сассаби, с рогами, похожими на полумесяцы, — они шагали плотными рядами по скальной плоскости.

— И люди…