Пылающий берег

— Это уже моя печаль, — хрипло шепнула она ему на ухо. — Позволь немножко помочь тебе…

И Гарри почувствовал, как ее рука скользнула вниз, втиснувшись между их обнаженными животами.

— Ну, где там мой щеночек? — сказала она.

Ее пальцы сжались на его плоти, и Гарри запаниковал. Он попытался высвободиться, но Анна легко удержала его, он не мог избежать прикосновения ее пальцев. От постоянного труда эти пальцы были жесткими, как наждачная бумага, но искусными и настойчивыми, они потягивали и подергивали, а голос Анны превратился в счастливое мурлыканье.

— О, это большой мальчик, вот как… Какой большой мальчик…

Гарри уже не мог сопротивляться, все нервы и мускулы в его теле напряглись почти до боли, а пальцы Анны продолжали мять и поглаживать, добиваясь своего, а ее голос стал тише, он звучал уже почти сонно, без настойчивости, он успокаивал, и Гарри почувствовал, как его тело начало расслабляться…

— Ах! — торжествующе выдохнула Анна. — И что это происходит с нашим большим щеночком, а?

Ее пальцы внезапно встретили напряжение, она снова хихикнула, а Гарри ощутил, как крупные бедра, сжимавшие его, медленно раздвинулись.

— Полегче, полегче! — предостерегла его Анна, потому что он уже снова начал дергаться на ней. — Вот так… да, вот так, так…

Она направляла его, стараясь сдерживать, но он уже отчаянно спешил.

И тут в ноздри Гарри проникла волна жара, горячего запаха ее собственного тела, густого и сильного, и это был волшебный аромат возбужденной женщины, и естество Гарри снова наполнилось силой. Он стал героем, орлом, молотом богов… Он стал сильным, как бык, длинным, как меч, твердым, как гранит…

— О да! — воскликнула Анна. — Сюда, вот так…

И Гарри забыл о сопротивлении, он ринулся вперед сквозь все барьеры и проскользнул в глубины, и их изысканный жар превзошел все, что было ему знакомо. А она все более настойчиво и сильно поднималась навстречу ему и снова опускалась, словно он был кораблем, угодившим в шторм, и тихо стонала, и поощряла его хриплыми гортанными вскриками, пока наконец небеса не обрушились на него и не раздавили между собой и землей.

Гарри медленно вернулся из далей, и Анна обнимала его и ласкала, и говорила с ним, как с маленьким ребенком:

— Ну вот, мой малыш. Видишь, все в порядке. Теперь все в порядке.

И Гарри знал, что это действительно так. Теперь все было в порядке. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким защищенным и укрытым. Он никогда не знал такого глубокого, всепроникающего покоя. Он прижался лицом к ее груди и погрузился в эту обильную материнскую плоть, и ему захотелось остаться там навсегда.

А Анна поглаживала его редкие шелковистые волосы, заводя их за уши, нежно глядела на него, и розовая лысинка на его макушке поблескивала в свете костра, вызывая такое желание утешить, что от него становилось больно. Вся накопившаяся в ней любовь и опасения за пропавшую девушку нашли новое направление, потому что она была рождена для того, чтобы отдавать другим любовь и преданность. И Анна стала покачивать Гарри, убаюкивая и напевая.

Потом, уже на рассвете, случилось другое чудо. Когда Гарри вышел из лагеря и направился к началу пляжа, он увидел, что дорога для них открыта. Под влиянием растущей луны океанские приливы и отливы усилились, и сейчас вода отошла, оставив под дюнами широкую полосу твердого влажного песка.

Гарри бегом вернулся в лагерь и сорвал одеяло со своего командира.

— Поднимай своих людей, капрал! — закричал он. — Надо сейчас же заправить «форд» горючим, нагрузить необходимым, включая воду на четверых на три дня. Я хочу, чтобы все было готово через пятнадцать минут, понятно? Давай быстрее, пошевеливайся, парень, нечего тут стоять и таращиться на меня!

Развернувшись, он помчался навстречу Анне, вышедшей из-за брезентовой занавески.

— Мевроу, отлив! Мы можем проехать!

— Я так и знала, что вы найдете дорогу, минхеер!

— Мы поедем в «форде» — вы, я и еще два человека. Поспешим, пока не начнется прилив, потом поставим машину повыше, а когда вода снова уйдет, двинемся дальше. Сможете быть готовы через десять минут? Нужно воспользоваться отливом. — Он повернулся в другую сторону. — Ну же, капрал, заставь всех поспешить!

Когда он отошел в сторону, капрал расширил глаза и проворчал достаточно громко, чтобы другие его услышали:

— И что это стряслось с нашим старым воробьем… черт побери, он стал шустрым, как индюк!

Они ехали два часа, гоня «форд» на полной скорости в пятьдесят миль в час там, где песок был твердым. Когда он становился мягким, трое пассажиров, включая Анну, выскакивали и толкали машину, налегая на нее изо всех сил, а потом, когда песок снова твердел, запрыгивали внутрь и, гикая от волнения, снова неслись на север.

Наконец снова начался прилив, и Гарри нашел промежуток между дюнами, куда они и загнали машину, вручную затолкав ее по сухому сыпучему песку и поставив выше линии прилива.