Пух и прах

Тем временем Уиллис, сунув передатчик между грудей Эйлин Бёрк, передал последние новости Хоузу, сидевшему в машине у выхода из парка, – отличная позиция, что и говорить, особенно когда объект движется в противоположном направлении. Оповестив Хоуза, Уиллис принялся сражаться с заевшей молнией спального мешка, безуспешно пытаясь ее расстегнуть. Уиллис не имел ничего против того, чтобы провести в нем побольше времени – ведь рядом с ним была красотка Эйлин Бёрк, отчаянно пытавшаяся выбраться наружу, но тут он представил, какую головомойку ему устроит лейтенант, и принялся дергать молнию с удвоенной силой. Если он не выберется, то Бернс осрамит его почище Мейера с Клингом. Одновременно Уиллис размышлял о том, что Эйлин под конец вроде начала получать удовольствие от поцелуев. Дженеро, естественно, не знал о том, что Хоуза предупредили. Он лишь видел, что преступник, прошествовав мимо его скамейки, начал быстро удаляться. Ричард вскочил, расстегнул третью пуговицу пальто, поскольку именно так делали детективы в сериалах, схватился за пистолет и пальнул себе в ногу.

Подозреваемый кинулся наутек.

Дженеро повалился на землю, и овчарка принялась лизать ему лицо.

Уиллис наконец выбрался из спального мешка, Эйлин Бёрк застегнула блузку и пальто и подтянула колготки, а Хоуз, влетевший на всех парах в парк, поскользнулся возле третьей скамейки и чуть не сломал себе шею.

– Стоять! Полиция! – заорал Уиллис.

И тут случилось настоящее чудо. Подозреваемый застыл как вкопанный и спокойно дождался Уил-лиса, который подбежал к нему с оружием в руках. Лицо детектива было все перемазано губной помадой.

* * *

Подозреваемого звали Алан Перри.

Ему зачитали права, и Алан согласился говорить без адвоката, несмотря на то что адвокат в участке имелся на случай, если в нем возникнет необходимость.

– Где ты живешь, Алан? – спросил Уиллис.

– Буквально за углом. Между прочим, я вас, ребята, всех знаю. Постоянно вижу. Вы что, меня не узнаете? Я же тут, за углом живу.

– Вы его знаете? – повернулся к коллегам Уиллис.

Детективы покачали головой. Они стояли вокруг Алана: торговец баранками, две монахини, влюбленная парочка и рыжий здоровяк с седой прядкой, у которого дико ныла подвернутая нога.

– Скажи-ка, Алан, почему ты пытался убежать?

– Услышал выстрел, – пожал плечами паренек. – У нас в районе, когда поднимается пальба, лучше брать ноги в руки и бежать.

– Кто твой подельник?

– Какой «подельник»? – недоуменно посмотрел на детектива Алан.

– С которым ты вступил в сговор.

– Какой еще «сговор»?

– Сговор с целью убийства, – ледяным тоном ответил Уиллис.

– Чего?! – взвился задержанный.

– Не валяй дурака, Алан, мы калачи тертые.

– Слушайте, вы не того взяли. – Паренек испуганно переводил взгляд с полицейского на полицейского.

– Как вы собирались делить добычу?

– Какую еще «добычу»? – пролепетал подозреваемый.

– В жестяной коробке.

– Слушайте, да я ее вообще в первый раз вижу.

– Значит, так, Алан, – строго произнес Уиллис, – хватит нам лапшу на уши вешать. В этой коробке тридцать тысяч долларов.

То ли Перри оказался слишком умен и потому не попался в расставленную детективом ловушку, то ли он не знал, что в коробке должно было лежать пятьдесят тысяч. Паренек просто покачал головой и промолвил:

– Ничего я про добычу не знаю. Меня просто попросили принести из парка коробку. Я это и пытался сделать.

– Кто тебя об этом попросил? – подался вперед Уиллис.

– Здоровый такой блондин со слуховым аппаратом.

– Неужели ты всерьез рассчитываешь, что я в это поверю? – фыркнул детектив.

Эта фраза являлась сигналом к началу спектакля, который детективы уже неоднократно разыгрывали перед подозреваемыми. «Сбавь обороты, Хэл», – вступил в игру Мейер. Он тоже произнес условную фразу, дававшую Уиллису понять, что Мейер готов взять на себя роль его антипода. Уиллису предстояло разыгрывать из себя мерзавца и негодяя, пытающегося всеми правдами и неправдами повесить дело на бедного, несчастного Алана Перри, тогда как Мейеру предстояло изображать отеческое сочувствие. Остальным детективам (в том числе и Фолку из восемьдесят восьмого участка, знакомому с правилами игры и нередко пользовавшемуся аналогичным приемом у себя на работе) отводилась роль бесстрастных и объективных хористов из древнегреческой трагедии.

Даже не посмотрев на Мейера, Уиллис проворчал:

– Что значит «сбавь обороты»? Этот гопник нам пока ни слова правды не сказал!

– А вдруг его действительно попросил о помощи какой-то блондин-здоровяк со слуховым аппаратом? Может, не будешь его перебивать? Дай ему самому рассказать-то.

– Ага, а если он скажет, что его попросил забрать коробку полосатый слон в розовый горошек, ты ему тоже поверишь? – насмешливо произнес Хэл. – А ну говори, козлина, кто твой подельник!

– Да нет у меня никакого подельника! – взвизгнул Перри. Повернувшись к Мейеру, он умоляюще произнес: – Не могли бы вы объяснить ему, что у меня нет подельников?

– Хэл, давай ты успокоишься, – миролюбиво произнес Мейер. – Ну, слушаю тебя, Алан, рассказывай, как все было.

– Я шел домой, когда…

– Откуда шел? – рявкнул Уиллис.

– Что?