Пух и прах

Город, в котором жили работники восемьдесят седьмого полицейского участка, у многих вызывал чувство омерзения, но субботними вечерами он менял свой облик. Надушенный, припудренный, окутанный тьмой и усыпанный мириадами мерцающих огней, он вдруг становился невыразимо прекрасен, словно гордая красотка, которая вдруг начинает казаться куда более доступной, чем прежде. Яркие краски так и бьют в глаза – красный и оранжевый, голубой и дышащий жизнью зеленый, они наполняют тебя сладостным возбуждением и толкают на разные безумства, вызывают грезы о вздымающихся вверх хрустальных шпилях и крытых эмалью минаретах. Субботними вечерами город напоен лихорадочным возбуждением и мечтой о романтике. Нет, субботними вечерами город будил какие угодно чувства, но только не чувство омерзения.

При одном условии. Если субботним вечером ты в этот город влюблялся.

Никто не любит работать субботними вечерами, и потому детективы восемьдесят седьмого участка должны были прыгать от радости, когда начальник полиции позвонил Бернсу и сообщил ему, что поручил охрану Скэнлона следственному отделу прокуратуры. Если бы детективы из восемьдесят седьмого участка сохранили хоть каплю здравого смысла, они бы поняли, как крупно им повезло.

Однако решение начальника полиции показалось очень обидным – сперва Бернсу, а потом, когда лейтенант довел его до сведения личного состава, – и всем остальным детективам. Тем субботним вечером они разбрелись кто куда: кто по домам – отдыхать, кто по улицам – работать. Однако и те и другие были преисполнены одним и тем же чувством – детективам казалось, что они всем отделом сегодня чудовищно облажались. Никто из них не понимал, насколько им повезло.

Оба детектива из следственного отдела прокуратуры были тертыми калачами – им уже приходилось выполнять спецзадания. Когда тем вечером за ними заехал шофер заместителя мэра, они уже ждали его на тротуаре возле здания уголовного суда, расположенного рядом с окружной прокуратурой. Часы показывали ровно восемь. Машина, за рулем которой сидел шофер, была седаном марки «Кадиллак», он выехал на ней из гаража муниципалитета в половине восьмого. Прежде чем завести автомобиль, он прошелся щеточкой по обивке, протер тряпочкой капот и стекла, вычистил пепельницы. Теперь он был готов к бою, с удовольствием отметив, что детективы явились вовремя, без опозданий. Шофер терпеть не мог людей непунктуальных.

После того как они приехали в Смоук-райз, где проживал заместитель мэра, один из детективов вышел из машины, подошел к парадному входу большого кирпичного особняка и позвонил в дверь. Ему открыла дверь горничная в черной форме и пропустила его внутрь в просторный аванзал. Через некоторое время со второго этажа по широкой белой лестнице спустился заместитель мэра. Поздоровавшись за руку с детективом, он извинился, что лишил того возможности отдохнуть в субботний вечер, сказал пару фраз о том, «как же это все глупо», после чего крикнул жене, что машина подана. Когда супруга спустилась в аванзал, Скэнлон представил ее детективу, затем все они направились к дверям.

Первым на улицу вышел детектив. Он окинул внимательным взглядом кусты вдоль дороги, после чего повел Скэнлона с женой к автомобилю. Открыв дверь машины, он сперва пропустил вперед подопечных, после чего сел сам. Второй детектив стоял с другой стороны машины. Как только заместитель мэра с женой сели, оба детектива залезли в кадиллак, расположившись на откидных сиденьях лицом к супругам.

Часы на приборной панели показывали половину девятого.

Шофер Скэнлона тронул машину с места. Пока они ехали по извилистым улицам элитного района Смоук-райз, расположенного в северной части города на берегу реки, а потом свернули на подъездную дорогу, ведущую к скоростной магистрали Ривер-хайвэй, заместитель мэра вроде бы непринужденно беседовал со спутниками и даже несколько раз пошутил. Еще за неделю до описываемых событий во всех газетах города было объявлено, что сегодня в девять вечера заместитель мэра выступит с речью в крупнейшей синагоге города на встрече Бней-Брит[10]. От дома Скэнлона в Смоук-райз до синагоги было всего пятнадцать минут хода, поэтому шофер ехал медленно и аккуратно, а детективы внимательно следили за машинами, двигавшимися рядом с кадиллаком.

Кадиллак взорвался, когда часы на приборной панели показывали без четверти девять.

Бомба оказалась мощной.

Она сработала где-то под капотом, и разлетающиеся куски металла брызнули в салон. Крышу распороло, словно она была из бумаги, двери сорвало, и они рухнули на проезжую часть. Под визг и скрежет искалеченный автомобиль повело из стороны в сторону, после чего он перевернулся, словно смертельно раненный зверь, и вспыхнул.

Летевший навстречу кабриолет попытался обогнуть пылающий кадиллак, но тщетно. Раздался второй взрыв. Кабриолет резко вильнул и врезался в ограждение.

Когда на место трагедии прибыла полиция, в живых оставалась лишь истекающая кровью девушка семнадцати лет, которую выбросило из кабриолета через лобовое стекло.

VIII