Прыжок

– То что? – спросила Ксения. – Вы бы еще больше опасались феольцев. И это ничего бы не изменило.

– Тогда, быть может, вы понимаете, что тут произошло? – спросил Валентин. – Кто их убил? Симбионт вылез в обычное пространство и напал на носителя, тот защищался?

– Конечно же, нет! – резко ответила Ксения. – Они решили совершить самоубийство. Толла вышел и раскрылся. Двести шесть – пять убил его ударом в мозговой центр, а потом зарезал себя.

– Что? – воскликнул запыхавшийся Соколовский, появившись в дверях. За его спиной стояли Анге и Криди.

– Но почему, ведь… – Валентин наклонился, поднял с пола залитый кровью планшет. Встряхнул, загустевшая кровь неохотно закапала с экрана. И командир прочитал единственную запись, оставленную им Двести шесть – пять и Толлой:

– Ничто не имеет смысла…

Подошел Соколовский, охнул, увидев Толлу. Уолр стал тихо объяснять произошедшее и, судя по затейливой польской брани, доктор понял все сразу.

– Вы сможете сделать вскрытие, доктор? – спросил Горчаков. Ксения нахмурилась, и он пояснил: – Обязательная процедура в таких случаях. Без вариантов.

– Смогу ли я сделать вскрытие? – Глаза старого доктора блеснули. – Вы еще спрашиваете! Это же мой шанс остаться в истории ксенобиологии! Первая особь феольца, да еще и парная, включая организм, частично живущий в двух измерениях! Я, простой парнишка из села Пшеводув, где за всю историю не произошло ничего примечательнее пожара на зерносушилке, стану знаменитым!

Он осекся и добавил уже другим тоном:

– Очень жаль нашего феольского друга. А что его довело до самоубийства?

Командир молча протянул ему планшет. Спросил Ксению:

– Он пытался понять причину агрессивности Стирателей, но что именно изучал? Мы можем понять, что значат символы в модуляторе?

Ксения с сомнением покачала головой.

– Нет. Во всяком случае, не быстро. Мы видим логические структуры и их взаимодействие, но в модулятор не были внесены обозначения. Это может быть… – она пожала плечами, – что угодно. Цикл угасания звезды, график испарения нафталина, карта эмоциональных связей между членами экипажа. Все что угодно.

– Но это «все что угодно» заставило Двести шесть – пять написать «ничто не имеет смысла» и покончить с собой, – возразил командир.

– Меня куда больше пугает то, что они сделали это вместе с симбионтом, – негромко произнес Уолр. – Видите ли, командир, Двести шесть – пять отвечает за логическую структуру сознания, а Толла – за эмоциональную сферу. Двойное самоубийство означает, что причина была невыносима как логически, так и морально. Это пугает.

– У нас меньше двух часов до выхода из червоточины, – сказал Горчаков. – Лев, я попрошу вас сделать вскрытие немедленно. И даже скажу, на что именно обратить особое внимание.

Он не отрывал взгляда от Ксении.

– Вероятно, ваша догадка подтвердится, – негромко сказала Первая-отделенная.

– Так, может быть, вы скажете сами?

– Ракс не открывают чужие тайны, – прошептала Ксения.

– А действительно ли она чужая? – спросил командир. Не дождавшись ответа, продолжил: – Хорошо. Вы с Уолром попытайтесь разобраться с модулятором. Марк, ты помогаешь им! И попроси кого-нибудь прийти сюда с грузовой платформой…

В двери заглянул Матиас, еще улыбающийся и явно не знающий о случившемся.

– Я сразу попросил, – признался Марк. – Решение о вскрытии было предсказуемым.

Криди на удивление легко освоился в рубке «Твена». Он даже приспособился к человеческому креслу, потребовалось лишь слегка настроить ремни и фиксаторы.

– Ты хороший инженер, – сказал Гюнтер. – Но сейчас помощь требуется мне.

Когда оружейник сидел в своем кресле, ничто не выдавало его ранения. Скорей уж о произошедшем можно было судить по не выведенным до конца пятнам на кресле и вмятине на пульте – одна из «мягких» пуль все-таки прошила тело Гюнтера навылет.

– Как самочувствие? – деликатно спросил Криди. По его мнению, то, что оружейник мог самостоятельно передвигаться, хоть и с трудом, уже было чудом. Но люди, он это давно понял, любили пожаловаться.

– Ноги как ватные, в животе болит, голова тяжелая, на левой руке пальцы подрагивают… – начал перечислять Вальц. Криди участливо кивал, размышляя о том, что люди склонны заморачиваться на пустяках. Как бы они пережили настоящую травму, вроде потери хвоста, будь он у них? Наверное, рыдали бы без умолку… – И член пока не работает, – почему-то понизив голос, добавил оружейник. – Не то чтобы на борту ему нашлось занятие, но все-таки обидно.

Криди устыдился своих мыслей. Если и было, с точки зрения кота, что-то ужаснее травмы хвоста, так это импотенция. «Он нарочно жалуется на мелочи, но иронизирует над главным, подчеркивая свою отвагу и сдержанность, – подумал кот. – Это поведение настоящего воина».

– Для меня будет честью помочь в вашей работе, – сказал Криди. – И я уверен, что медицина вашего мира сумеет все исцелить.

Про себя он подумал о том, что, возможно, и его хвост потерян не навсегда.

Это обнадеживало. Криди не хотел вернуться в родной мир калекой, пусть даже героическим.