Прыжок

– Вам бы кто помог, профессор! – сказала она с жалостью. – Идите уж… Горчаков вас заждался.

Когда Мэйли, хмурясь и что-то бормоча себе под нос, вошла в каюту командира, там говорили все сразу. И винтажный виски «Shatura singl malt, 18 age, Smoky Summer», который Горчаков все-таки достал из бара, не имел к этому никакого отношения. Даже Соколовский, хоть и держал бутыль в руках, не спешил ее открывать.

– Не верю! Не верю! – повторял он. – Она глумится! Глумится! Leżąca zepsuta dziewczyna![18]

– Я абсолютно убежден, что в теле Лючии нет имплантов и она не может получать информацию извне! – сообщил Марк.

– Человеческое сознание не способно создать столь детализированную и точную выдумку! – горячо заявляла Ксения.

– А вспомнить с такой точностью реальные события человек способен? – возражал ей Горчаков. – Если допустить, что она и впрямь была на Лисс?

Только Уолр, вольно раскинувшийся в кресле, в спор не вступал. Взяв со стола планшет, он что-то набрасывал в нем округлыми буквами Халл, напоминающими лаосское слоговое письмо. Мэйли одобрительно кивнула – похоже, только Уолр не тратил время впустую.

– Она права, командир? – спросила Мэйли, и все замолчали.

– Мы пришли к похожему выводу, – признал Горчаков. – Марк составил карту по ее рассказам, и она слишком огромная для планеты.

– Но кольцо Нивена – нонсенс, – хладнокровно ответила Мэйли. – Девчонка ведет свою игру.

– Как? – спросила Ксения. – Кольцо – чушь, система была мимолетно исследована сотню лет назад, и никаких… объектов. За сто лет подобную конструкцию не выстроить.

Мэйли присела рядом с Соколовским. Тот поймал ее взгляд и стал открывать виски.

– Бэзил любит этот напиток, – заметила она. – Говорит, что английский виски скучен, шотландский переоценен, японский неоправданно дорог. А русский – золотая середина… Марк, ты ведь контролируешь состояние Лючии?

– Постоянно, – ответил искин.

– Какие отклонения от нормы ты фиксируешь?

– Непрерывная интенсивная работа мозга, – сказал Марк. – Проще говоря, она очень много думает. Мне пришлось перевести ее на высокоуглеводное питание.

– То есть она сочиняет? – заинтересовался Уолр.

– Может быть. Или вспоминает. Или строит планы побега. – Марк натурально вздохнул. – Сейчас бы очень пригодились технологии Ракс. Вывернуть ее память наизнанку…

– Увы. – Ксения развела руками. – А на момент восстановления ложных воспоминаний не было. Точнее, мы их не зафиксировали… Мэйли, у вас есть какое-то предложение?

Мэйли взяла бокал с виски, кивнула:

– Да. Пытаться сейчас понять, существует ли мир-кольцо в системе Лисс, бессмысленно. Либо это правда, а ваш зонд, уважаемая Ракс, был обманут. Либо это ложь, но тогда мы имеем дело с чудовищно сложными наведенными воспоминаниями.

– Даже не представляю, что хуже… – не отрываясь от записей в планшете, сказал Уолр. – Знаете, что меня тревожит? Корабль Стирателей, который мы уничтожили. Он ведь огромный, а в качестве источника энергии использовал внутреннее энергетическое ядро, по сути – карликовую звезду…

– Ну не звезду все же, – поморщился Валентин.

– Но все-таки принцип схож, – уперся Уолр. – Корабль, а внутри кипящий термоядерный шар. А? Только я вижу сходство с обитаемым кольцом вокруг звезды?

– Уолр, мы можем гадать сколько угодно, – сказала Мэйли. – Но это сейчас не важно. Вы же знаете, война – путь обмана.

– Как поэтично! – восхитился Уолр. – Не знал, спасибо. Запомню.

– Я знаю, – кивнул Горчаков. – Это Сунь-Цзы, верно?

– Верно, – подтвердила Мэйли. – Если посмотреть на нашу ситуацию его глазами, то все окажется очень грустно. Поэтому важно помнить главное: война – это путь обмана. Говорит ли Лючия правду, лжет ли она – все равно она пытается нас обмануть. Мы не можем проверить ее слова и не в состоянии изменить свои планы. Поэтому нам надо сосредоточиться на том немногом, что мы способны сделать.

– Понять их цель, – сказал Уолр и положил планшет на стол. – Я собрал все, что нам известно точно, и мы должны это обсудить. Но для этого нужен специалист.

– Двести шесть – пять, – кивнула Мэйли.

Уолр потянулся к ней через стол, и они торжественно пожали друг другу руки.

– Что б я без вас делал? – сказал в пространство Горчаков. – Марк, передай дорогому феольцу просьбу заглянуть к нам.

– Уже приглашаю, – подтвердил Марк.

Странное дело, но Горчаков никогда ранее не думал о феольце, неожиданно ставшем членом научной группы корабля, как об ученом. Спасенный из неправильной реальности (интересно, а как он воспринимает тот факт, что его версия мироздания более не существует?), лишившийся симбионта и морали, вновь обретший целостность, – все-таки он казался ему обузой, пассивным и порой даже опасным гостем.

А ведь Двести шесть – пять в своем мире считался известным ученым. Феольцы, не столь замкнутые, как Ауран или Ракс, активно изучали примитивные цивилизации.

– Мы будем рады помочь, – сказал Двести шесть – пять. Горчаков мысленно отметил, что порой феолец говорил о себе в единственном числе, а порой во множественном. Было ли это случайностью? Вряд ли. Скорей уж показывало степень вовлеченности в беседу симбионта.