Провокатор

Спорили мы долго, до самого вечера, пять участников отказались наотрез – двое были детьми кулаков, еще двое – помещиков и один собирался заниматься чистой наукой, но в итоге у нас осталась дюжина студентов, решивших, что лучше попробовать, чем потом жалеть, что отказались. Мы виделись с ними еще пару раз, сформулировав домашнее задание на лето – искать проблемные по выкупным платежам общины в ближних к Москве губерниям (в дальние не наездишься, да и рынок поближе), крайне желательно с личными, дружескими или родственными связями, чтобы начинать отношения не с пустого места. И под каждую такую общину разрабатывать агротехнический проект – чего, сколько и когда сажать, кого и где пасти, как перерабатывать, где продавать и все такое.

– Знаете, я чувствую себя, как те маклеры из анекдота, – мы шли с Савелием по бульварам в сторону моего дома по окончании последней встречи, – которые встретились на бирже, первый предлагал купить у него вагон мармелада, второй сторговал его за десять тысяч рублей, хлопнули по рукам и разошлись – первый искать вагон мармелада, а второй десять тысяч, – Губанов засмеялся.

– Да, вот что еще, Савелий. Обязательно ищите крепких ребят, готовых набить морду ближнему по идейным соображениям.

– Вы что же, хотите крестьян в артель силой загонять? – он аж остановился и вперил в меня возмущенный взгляд.

– Ну что вы, кулаки же просто так не отступятся. Помните Гарина-Михайловского? Он пытался наладить «образцовое хозяйство» на базе общины у себя в имении, так ему кулачье сожгло мельницу, молотилку и амбар с урожаем. Вот чтобы у нас такого не было, нужно заранее выявлять и пресекать такие поползновения. Кстати, такой опыт будет весьма полезен и в революционной работе.

Мы негромко беседовали с Зубатовым над шахматной доской в отдельной комнате Литературного кружка. Утром кружок пустовал, и мы не опасались посторонних.

– Давно хотел спросить, как так получилось, что вы там у себя знали всех социалистов чуть ли не поименно?

– Ну уж и «всех»! Был своего рода пантеон героев, их именами называли улицы, школы, корабли и так далее. Были, кстати, и такие, которых постарались позабыть, – в основном из числа оппонентов большевиков. Было изучение истории революционного движения в школьном курсе, в вузах был специальный предмет «История партии», так что многие были на слуху. Случались и забавные совпадения – вот, к примеру, основателей группы «Освобождение труда» в наши студенческие годы помнили поименно – Плеханов, Иванов, Засулич, Дейч, Аксельрод, мы их наловчились запоминать по первым буквам фамилий.

Полицейский несколько мгновений помолчал, потом внезапно фыркнул и совершенно неприлично заржал, в комнату даже заглянул кто-то из прислуги.

– Прошу прощения, гм. Как я погляжу, Михал Дмитрич, вы там никакого пиетета перед родоначальниками не испытывали.

– Так, собственно, партия и постаралась. Как пришла к власти, так пичкала нас этой идеологией до полного несварения. Шах.

– Бью. И что, не помогло?

– Высшие круги, так называемая номенклатура, поставили себя над законом. Ну и за одно-два поколения полностью переродились. Так, вилка и вы теряете слона. Ничья? – мы пожали друг другу руки и снова расставили фигуры.

Я продолжал потихоньку капать охранителю на мозги, подводя его к мысли о том, что наличие в Российской империи де-юре неподсудной и неподконтрольной императорской фамилии вкупе с де-факто неподсудным и неподконтрольным высшим чиновничеством ничем хорошим кончиться не может.

Вскоре в Москву в очередной раз приехал Белевский-старший, на этот раз в сопровождении нескольких офицеров, включая фон Зальца. Тянуть дальше не было никакой возможности, и барон дал знать, что обязательно будет на «четверге».

Собрались все заинтересованные лица и даже сверх того, появились новые – видимо, разошлись слухи о нашем споре, и теперь многие желали лично наблюдать за развязкой. Один из новичков, невысокий круглощекий гвардейский поручик, сразу же по моем появлении подошел ко мне:

– Позвольте рекомендоваться, поручик Лебедев 2-й, Павел Павлович, слушатель Академии Генерального штаба, – он щелкнул каблуками и четко кивнул большой головой с жесткими волосами, волной стоявшими надо лбом. Я представился, и мы отошли в сторонку, где Лебедев принялся выпытывать у меня способы моего прогнозирования.

Способы, скажут тоже… Пришлось упирать на экономический анализ, старательно обходя привычные мне термины из марксистской методологии, но в какой-то момент меня озарила счастливая мысль, и я рекомендовал ознакомиться с только что вышедшим томом «Будущая война и ее экономические последствия».

Это было знаменитое впоследствии сочинение, изданное под именем Ивана Блиоха, где были предсказаны многие частности и характер будущих войн – позиционных, массовых, на истощение, с возможным переходом в бунты и революции, – причем настолько верно, что некоторые полагали Блиоха попаданцем. На мой же взгляд, ларчик открывался куда как проще, статьи были заказаны нескольким авторам, благо найти умных людей, способных к глубокому анализу, можно всегда и везде.