Проучить мажора

С моей стороны будет очень по-скотски, если я еще немного поиграю в отключку? Просто так хочется послушать всяких нежностей в свой адрес…

— Стас, я вижу, как вращаются твои глазные яблоки! — мягкость в голосе Маши испаряется, уступая место возмущению.

Нехотя разлепляю тяжелые веки и фокусируюсь на лице склонившейся надо мной девчонки. Волосы всклокочены, на подбородке кровоподтек, губы разбиты — выглядит Зайцева потрепано, но от этого не менее привлекательно. Хочется протянуть к ней руку и ласково потрепать по щеке. Мол, не переживай, все будет хорошо, девочка.

— Стас, включайся давай, а! — она раздраженно щелкает пальцами у самого моего носа, окончательно сбивая романтический настрой. — Мы с тобой в заднице! В самой настоящей заднице!

— Что происходит? — хрипло произношу я.

Пробую подняться на локте, но тут же опрокидываюсь обратно. Башка трещит так, будто ей в боулинг играли. Виски взрываются от болезненных пульсаций, а теменная часть и вовсе ощущается как одна сплошная гематома.

— Мы у Мансура! В плену! — панически покусывая ногти, сообщает Зайцева. — Они нас наверху закрыли!

Слово «плен» мне не нравится. Вот совсем.

— То есть как закрыли? — переспрашиваю я и, измученно скривившись, все же принимаю сидячее положение.

— А вот так! На замок! — с негодованием шипит она, указывая на дверь. — Блин! Мансур совсем уже кукухой тронулся!

Медленно, но верно до меня доходит страшная суть произошедшего. Мы взаперти. Во власти больного на всю голову бандюгана. Телефоны у нас, конечно же, изъяли. Даже часы, судя по пустому запястью, забрали. Машка ранена, у меня, походу, сотрясение. Ситуация, мягко говоря, невеселая.

— Какого черта ты вообще к нему поперлась?! — бессильная ярость, всколыхнувшись, выливается наружу.

— Из-за кольца твоего, разумеется! — в тон мне отзывается Зайцева.

— Пипец… — я очумело моргаю. — Ты считаешь, это нормально, да?

— Конечно, нет! — огрызается она. — Но я уже десятки раз так делала! Думала, сработает…

Твою ж мать… Меня такими темпами инфаркт хватит!

— Реально? — резко осипнув, уточняю я. — Прям десятки?

— Ой, а то ты не догадывался! — зло усмехается Маша. — Думал, ты у меня первый такой?

— Э-э-э… Вообще-то нет. Не догадывался, — заторможено выдаю я.

Эта новость — как снег среди жаркого лета. Хоть стой, хоть падай. С мыслью о том, что Маша — воровка, я кое-как примирился, но вот что мне делать с тем, что она еще, оказывается, и шлюха?

— Я не понимаю… Как так, Маш? — ощущаю, как в груди образуется сосущая черная дыра. — Я думал, что у нас с тобой взаимно… Что ты только для виду артачишься, характер типа показываешь… Мне казалось, у тебя ко мне тоже чувства…

— Это ты сейчас к чему? — она вопросительно изгибает бровь.

— Я знаю, ты хотела вернуть кольцо, — я расстроенно покусываю губы, — но как можно симпатизировать одному, а трахаться с другим? Пусть даже ради дела…

— ЧЕГО?! — глаза Зайцевой округляются так сильно, что вот-вот вылезут из орбит.

— Чего? — сбитый с толку ее реакцией, как попугай, повторяю я.

— При чем здесь… Так, подожди! Ты что, решил, будто я пошла к Мансуру, чтобы переспать с ним?!

Она смотрит на меня как на дебила, и во мне украдкой дергается подозрение, что я, возможно, чего-то недопонял.

— Ну… Да, — уже не так уверенно отвечаю я. — Лена, сказала, что он поставил тебе условие… Вот я и подумал…

— Боже! — Маша хватается за волосы и выразительно закатывает глаза. — Какой же ты идиот, Толмацкий!

— Правда? — с надеждой в голосе тяну я. — То есть ты не за этим сюда явилась?

Никогда бы не подумал, что буду так искренне радоваться тому, что меня назвали идиотом.

— Кончено, нет! — Зайцева брезгливо морщится. — Я хотела провернуть все по-старинке. Думала, наведу в офисе Мансура разгром, сопру пару стволов, вскрою сейф, разбросаю зацепки… То есть подстрою все так, словно к нему Ганчинские опять вломились. Они уже сто лет враждуют, Мансур бы их сразу заподозрил.

— А ты не боишься, что в первую очередь он бы заподозрил тебя? — пребывая в шоке от ее безбашенности, интересуюсь я.

— Нет, он бы никогда не подумал, что я отважусь пойти против него, — она качает головой. — Тем более я бы подкинула часть краденного Ганчинским, и он бы точно попался на крючок.

— Но что-то пошло не так, верно? — с тяжелым вздохом подвожу ее к основной части рассказа.

— Да. Вместо того, чтобы дрыхнуть в окружении телок, как он обычно делает это по воскресеньям, Мансур какого-то черта притащился в офис…

— И застал тебя, — мрачно подытоживаю я.

— Ага, — кивает Маша. — Разозлился не на шутку, за волосы меня начал таскать… Ужас, короче.

— Слушай, заяц, не сочти за критику, но ты не пробовала свои планы как-то до логического завершения дорабатывать? — все еще дивясь Машкиной беспечности, говорю я. — А то у тебя, по-моему, только середина клеится, а подготовительная часть и финал провисают конкретно…

— В смысле? — девчонка встает на дыбы.

— Да в прямом! Вот ты когда меня обокрасть хотела, могла бы хоть парик надеть! Ну, чтобы я тебя потом не отыскал, понимаешь?

Зайцева задумчиво хмурит лоб, а я продолжаю: