Проучить мажора

— Смотри да не засматривайся, ты свой шанс уже профукал! — не удерживаюсь от язвительной реплики, о которой тотчас жалею.

Ведь обещала! Обещала же себе быть равнодушной. Не тратить больше нервы и эмоции на этого предателя. Он не заслуживает!

— Знаешь, а Буренка ведь на днях отелилась…

Вот черт. Опять он задевает меня за живое.

— Да? И как все прошло? — спрашиваю как можно равнодушней, чтобы он ни дай бог не заподозрил во мне любопытство.

— Нормально, — Бубнов задумчиво почесывает подбородок. — Теленок здоровый. Тоже бурый, кстати, с белыми пятнами… Короче, вылитый мамка.

— Классно, — вздыхаю я.

Буренка — это та самая наша с Русланом общая корова, которую мы когда-то спасли от смерти. Дядя Ваня, прежний хозяин, хотел пустить ее на мясо, а мы с Бубновым вступились. Одолжили денег у его родителей, выкупили и сделали своей. А все потому, что Буренка стала своего рода причиной, по которой зародились наши отношения.

Помнится, тогда Руслан заявил, что я не смогу одна пасти целое стадо коров. Я с ним не согласилась, и мы поспорили. Как вы, наверное, уже поняли, на поцелуй. В итоге я почти справилась с этой нелегкой задачей, однако Буренка, сбежавшая в лес, спутала мне все карты. Мы с Русланом отправились на ее поиски, а, обнаружив беглянку, поцеловались. Прямо под звуки ее нашейного колокольчика.

В общем, после такого мы никак не могли позволить Буренке стать стейком.

— Ну прости ты меня, дурака, — заметив мою минутную слабость, Руслан включает жалобный тон. — Долго еще злиться будешь, а? Плохо мне без тебя, Маш. Честное слово, плохо. Прямо места себе не нахожу…

— Слушай, Бубнов… Отвали, а.

Легонько трясу головой, стряхивая морок, и тут же беру себя в руки. Я больше не дам бывшему возможности воспользоваться моей впечатлительностью в собственных целях.

— Ну че отвали-то да отвали? — он делает шаг вперед, протягивая ко мне руку. — Обижаешься на меня, думаешь, я изверг какой… А я ведь на самом деле раскаиваюсь, исправиться хочу…

Перед глазами вновь возникают те самые стринги со стразами, которые я нашла в его машине и которые мне после этого в ночных кошмарах являлись. Вспоминаю гадкую картинку, и к горлу подступает тошнотворный ком.

Какой же Руслан все-таки мерзкий! Лживый и подлый. Мало того, что в самое сердце выстрелил, так еще и грязными пальцами рану бередит. Ни совести, ни сострадания у человека нет!

— Оставь меня в покое! — размашисто бью его по ладони, которая была уже на полпути к моему лицу. — Я тебя видеть не хочу. И знать тоже не хочу. Между нами все кончено, раз и навсегда. Так что можешь подтереться своими сопливыми раскаяниями. Мне они не нужны.

Бубнов поджимает губы, и молящее выражение на его лице медленно испаряется, уступая место недовольству и раздражению.

— Ой, да хватит уже Снежную королеву из себя строить, Маш! — запальчиво выдает он. — Мне, значит, из-за одной-единственной ошибку пинок под зад дала, а этому своему хахалю на дорогущей тачке все прощаешь?

Я удивленно расширяю глаза, а Руслан злорадно продолжает:

— Что? Думаешь, я не вижу, как он других клеит, а ты делаешь вид, что не замечаешь? Ради красивой жизни все стерпеть можно, да, Машка?

— Заткнись! Закрой рот! — рычу я, чувствуя, как легкие начинают гореть от негодования.

— Да ладно уж, — Бубнов сплевывает на пол. — Я ведь думал, ты реально гордая… Типы принципы, все дела. А на деле оказалось, что я просто недостаточно богат для того, чтобы заслужить твое прощение. Точнее не заслужить, а купить. Да, Маш?

Рука сама собой взмывает воздух и прежде, чем я успеваю подумать, приземляется на лицо Руслана в оглушающей пощечине. Кожа парня мгновенно вспыхивает красным, а на скулах начинают играть желваки.

— Какой же ты подонок, — с отвращением выплевываю я.

А затем, толкнув его плечом, устремляюсь прочь.

У меня больше нет ни сил, ни желания выслушивать это дерьмо.

Надо же, а ведь я раньше реально думала, что у нас с Русланом была любовь. Настоящая. Как та, про которую в книгах пишут. А по факту получилось, что он не только никогда меня не любил, но и элементарно не знал, какой я человек. Мы встречались довольно долго, но, по существу, так и остались чужими…

Эх, что же это за день сегодня такой? Только подумаешь, что хуже уже быть не может, и он тут же доказывает обратное.

Вхожу в зал, где полным ходом продолжается бурное веселье, и тут же натыкаюсь глазами на Стаса, которой самозабвенно наглаживает талию блондинистой танцовщицы. Той самой, которая активней всех ему глазки строила.

Девица ржет, как степная кобылицы, то и дело поправляет заплетенные в косу волосы и моргает так часто, словно на нее напал нервный тик. Короче говоря, до одури млеет от внимания Толмацкого и изо всех сил старается его охомутать. Прям на сто процентов выкладывается.

Гляжу на это безобразие — и внутри меня адский огонь негодования разгорается. Нет, даже не просто огонь, а огнище, пожарище! Жарит, так что аж картинка перед глазами плывет. Что аж кости ломотой схватываются.

Какого черта он творит?! Ему в городе баб, что ли, мало?