Проучить мажора

— Ой, отстань, а! — скидываю его руку и тяну Сорокиной этот треклятый букет. — На, Надь, бери, он мне не нужен. Можем считать, что это ты поймала.

Девчонка печально оттрюнивает губу и одаривает меня таким обиженным взглядом, будто я украла ее молодость и превратила в сморщенную старуху:

— Нет! Это так не работает! Надо либо самой поймать, либо хотя бы в полете коснуться!

Матерь божья! Кто ж знал, что у этого безумного обычая еще и свои правила есть? Поймать, коснуться, работает, не работает… Жесть какая-то!

Получив от Надьки еще один уничижительный взор, я хватаю за запястье Ленку и тяну ее за собой. Мне нужно как можно скорее покинуть эту сумасшедшую свадьбу. А то уже мочи нет.

— Ты-то хоть, надеюсь, на меня не злишься? — спрашиваю я у подруги, пока мы сквозь толпу продираемся к столику Толмацкого. — Ну, за то, что я Вериным букетом по башке получила?

— Да брось, Манюнь, не бери в голову, — смеется Онегина. — У Надьки просто на почве замужества крыша уже поехала. Ей ведь в июле двадцать пять будет. Часики-то тикают.

От упоминания о тикающих часиках мои глаза закатываются сами собой, но от колкого комментария я все же воздерживаюсь. Не очень хочется развивать тему свадебного помешательства дальше. И так уже оскомину набила.

— Праздник окончен. Пора спать, — чеканю я, бесцеремонно вклиниваясь в уединенную беседу Толмацкого и розовощекой танцовщицы.

Эти двое до сих пор сидят за дальним столик и трогательно мурлычут. Такие милые, что аж тошнит.

— О, а вот и будущая невеста пожаловала, — пьяно растягивая гласные, Стас кидает взгляд на букет, который я зачем-то до сих пор держу в руках. — Как дела, Машенька? На свадьбу позовешь?

Я не пойму, они все сговорились, что ли? Коллективно решили свести меня в могилу под марш Мендельсона?

— Глупости это все! — с отвращение отбрасываю гортензии на стол. — Так ты идешь с нами? Или продолжишь общение с новой знакомой?

Впиваюсь недобрым взором в льнущую к Толмацкому блондиночку и угрожающе стискиваю челюсти. Если б не уголовный кодекс, расцарапала бы ей физиономию в лоскуты, а то уж больно она у нее приторная. Но закон, увы, не на моей стороне. Приходится держать себя в руках, выражая презрение исключительно мимикой.

— Скорее, второй вариант, — Стас нагло ухмыляется, тем самым подливая масла в огонь моего бешенства.

— Да что ты? И какие у вас дальше планы? Может быть, ты отведешь ее к себе? Хотя… Погоди-погоди, чуть не забыла, — издаю театральный вздох, а затем резко повышаю голос, — тебе же некуда ее вести!

Несколько секунд мы с Толмацким безмолвно боремся взглядами, а потом он неопределенно поводит плечами:

— Ну… У меня есть машина…

— О, браво! Отличная идея! Давай только узнаем, по вкусу ли она придется твоей подружке? — наигранно хлопаю в ладоши, а затем вновь фокусируюсь на блондинке, которой, судя по ее смущенному выражению лица, явно некомфортно в нашей компании. — Девушка, вы как? Не против потрахаться на заднем сиденье Мазерати? Быстро, задорно и максимально унизительно.

— Ты чего несешь, чокнутая? — шипит Стас, округляя глаза, а потом торопливо обращается к своей не на шутку перепугавшейся танцовщице. — Ты ее не слушай! Она не в себе… Ку-ку, понимаешь?

— Вот, как ты обо думаешь? — драматично прижимаю ладонь к груди. — А раньше ведь в любви признавался! Цветы дарил! Но стоило нам переспать на заднем сиденье, как…

— Эм… Вы меня извините, — блондинка суетливо поправляет подол сарафана и вскакивает на ноги, — но я, пожалуй, пойду…

— Ты куда? — разочарованно выдыхает Стас.

— Да мне… Мне… В общем, надо, — выпаливает она и, спрятав глаза в пол, поспешно ретируется.

Что ж, поздравляю, Мария! Миссия выполнена, девица нейтрализована, и при этом физически никто не пострадал! Успех? Еще какой!

— Довольна? — Толмацкий одаривает меня мрачным взором. — Добилась своего?

— В общем-то, да, довольна, — без лишней скромности подтверждаю я. — Но ты не думай, я не из вредности тебе личную жизнь порчу… Нам правда пора. Спальных мест в доме нет, поэтому мы втроем, — обвожу взглядом его и Ленку, — будем ночевать в бане.

Заявляю с уверенностью, выражение лица Толмацкого стоит того, чтобы провести ночь в окружении тазов и березовых веников. Обескураженный, сбитый толку, с удивленно изогнутыми бровями и приоткрытым от недоумения ртом — парень напоминает ребенка, который вдруг узнал, что Деда Мороза не существует.

— Как… Как это в бане? — слегка заикаясь от растерянности, переспрашивает он. — Там же вроде… Моются?

— Ну, кто-то моется, а мы поспим, — вмешивается в разговор Лена, пытаясь непринужденной улыбкой разрядить атмосферу. — В этом ничего такого… Нас же не на кладбище ночевать отправили, верно?

Вот, что значит, настоящая подруга. По-любому, сама не в восторге от этой идеи, но, чтобы поддержать меня, делает вид, что ничего против не имеет.

— Ага, — согласно киваю я, а потом вновь смотрю на Стаса. — Да ты не ссы. Я тебе что-нибудь подстелю, и ты разницы с раскладушкой даже не заметишь.