Проучить мажора

— Одно дело грудь, а другое — моя тачка!

— В смысле? — настает мой черед гневаться. — Что ты этим хочешь сказать?

— В смысле, что при исполнении моего желания твоя грудь не подвергалась риску, а моя Ариэль…

— Кто? Ариэль? — удивленно перебиваю я.

— Э… В смысле моя тачка, — тут же поправляется Стас.

— Ты серьезно называешь машину Ариэлью? Это ведь из сказки про русалочку, да? Кажется, так ее звали, — хватаюсь за живот в приступе смеха. — Ох, Толмацкий, а я и не знала, что мальчишки тоже балдеют от этого мультика!

— Я не балдею! Просто нравится… Хорошая же история… — несколько сконфуженно отвечает парень. — И вообще! Какая тебе разница, какие имена я даю своим вещам?!

Ну понятно, перешел в оборонительную позицию.

— Вообще никакой. Это твой выбор и твое право, — примирительно отзываюсь я, силясь совладать с рвущимся наружу хохотом. — Я просто хочу прокатиться на твоей русалочке.

— Нет! — Стас непреклонен.

— Ну, пожалуйста, — складываю ладошки в молящем жесте и округляю глаза на манер кота из Шрека. — Чего ты упрямишься? Я же осторожно буду! Очень-очень! Просто никогда на таких классных тачках не ездила… Но всегда мечтала!

Включив поворотник, Толмацкий сворачивает на обочину и, остановившись, вонзается в меня угрюмым взглядом. Моя затея ему не нравится. Ох, как не нравится. Но, кажется, парень понимает, что объективных причин для отказа у него нет. Поэтому, собственно, и нервничает.

— Права показывай, — строго требует он.

— Конечно-конечно, сейчас, — суетливо лезу в рюкзак и извлекаю из него пластиковую карточку. — Вот.

— Фотка ужасная, — ядовито комментирует Стас, рассматривая документ, и я усилием воли проглатываю колкую ответную реплику.

Если он и впрямь собирается дать мне порулить, то может сколько угодно издеваться над моими фотками. Тем более, что в глубине души я с ним согласна: кадр и правда неудачный, в жизни я в сто раз красивее.

— Слушай сюда, Маша, — Толмацкий возвращает мне права и разворачивается так, что наши лица оказываются в непосредственной близости друг от друга. — Я выполню твое желание, но при одном условии: всегда и во всем ты слушаешься меня. Скажу притормозить — и ты притормозишь. Скажу заканчивать поездку — и ты закончишь. Никаких препирательств и споров, поняла?

— Поняла, Стас, все поняла, — с бешеным энтузиазмом киваю я. — Даже не переживай на этот счет!

— Почему у меня такое ощущение, что я об этом пожалею? — с тяжелым вздохом интересуется он, а затем обреченно дергает ручку автомобиля.

Глава 18. Предел терпения.

Маша

Говорила же, все будет пучком, а вы боялись! Я еду, еду! За рулем Мазерати! И не просто черти как, а вполне себе прилично. До восьмидесяти уже разогналась и, если честно, еще бы газку поддала, да Толмацкий не велит. Сидит рядом весь на иголках и от малейшего моего телодвижения дергается. Такой паникер, ужас просто!

— Стас, ну можно я ускорюсь немножко, а? Ты только посмотри — меня ж все обгоняют! — мой голос звенит детской радостью, а глаза наверняка светятся от счастья.

Еще бы! Когда все ровесницы нянчились с куклами, я играла в машинки. Самозабвенно и с полным погружением в процесс. Я воображала себя гонщицей, бесстрашной и неуловимой, словно ветер. Как вы, наверное, догадались, в детстве я была неисправимой пацанкой, и мальчишеские развлечения привлекали меня куда больше, чем пресловутая игра в дочки-матери.

К десяти годам я знала абсолютно все марки автомобилей и страны их производства. Помнится, когда мы с семьей ездили в город, в дороге я забавлялась тем, что определяла их по значкам-эмблемам, и папа всегда хвалил меня за это, дивясь тому, какая смышленая у него дочка.

Но самом деле никакой особой смышлености для того, чтобы разбираться в интересующей тебя теме не требуется, но мне была приятна его похвала. В то время меня мало за что хвалили — по большей части ругали. За плохое поведение, за неважные отметки, за вечный бардак в комнате. Да, я была далеко не идеальным ребенком и выросла в далеко не идеальную девушку. Но сейчас, в отличие от прошлого, меня это мало волнует.

— Купишь себе свою машину и можешь разгоняться на ней хоть до двухсот, — ворчит Стас. — А на моей — не больше восьмидесяти. И, кстати, у тебя две минуты осталось.

— Да ну? — разочарованно тяну я. — Так быстро время пролетело…

— Хватит с тебя и этого, — нелюбезно отзывается он. — Я за прошедшие восемь минут чуть не поседел!

— Ничего ты не поседел, — фыркаю я, кидая на него косой взгляд. — На пустом месте себя накручиваешь.

— На дорогу смотри, а не на меня! — истерично вопит Стас. — Каждый раз, когда отвлекаешься, у тебя машину в сторону ведет. Не чувствуешь, что ли?

Признаться честно, нет, не чувствую. Но при моем опыте, ограничивающемся уроками автошколы и редкими поездками на папином Ларгусе, это неудивительно. Должно быть, окажись я за рулем в городе, меня охватила бы настоящая паника. Там ведь такой поток машин, и движение бешеное. Другое дело трасса — едешь себе по прямой, никуда не сворачивая. Тут и пингвин бы справился.