Просто люби жизнь

Мы отстраняемся друг от друга, и мужчина несколько мгновений молча смотрит на меня, а я гадаю, о чем он думает. Я надеюсь, что это что-то действительно романтичное, но наконец он переводит дыхание и говорит:

– Знаешь, ты все еще можешь пойти в паб.

Последние несколько дней Мэтт говорил о том, что я могу внезапно передумать и отказаться от визита. Он даже определил ближайший паб, в котором я могу посидеть после полудня, где есть Wi-Fi и телевизионный зал. Мэтт притворяется, что шутит, но я думаю, что он наполовину серьезен. Как будто я могу проделать весь этот путь и не встретиться с его родителями.

– Никаких шансов! – твердо говорю я. – Я еду. И я не могу дождаться встречи!

Так. Вау. Дом большой. В смысле, большой.

И уродливый. Не такой уродливый, как квартира Мэтта – это совсем другой вид уродства. Глядя через огромные кованые железные ворота, я различаю башенки, фронтоны и странную кирпичную кладку, окружающую ряды строгих окон. Все это складывается в гигантское внушительное жилище, которое с таким же успехом могло бы быть викторианской исправительной тюрьмой.

– Извини, – говорит Мэтт, когда ворота медленно открываются. – На это уходит целая вечность.

– Все в порядке, – говорю я, съеживаясь на своем сиденье. Мне вдруг до смешного хочется сбежать. Ничто в этом доме не выглядит дружелюбным. Но вместо этого я выпячиваю челюсть и решительно говорю: – Потрясающий дом!

– Ну, – тянет Мэтт, как будто никогда не задумывался о доме. – Там тоже есть офисы, – добавляет он после паузы.

– Ясно, – киваю я.

Мэтт аккуратно паркует машину за домом рядом с «Мерседесом», и мы хрустим гравием, подходя к кухонной двери. Я почти ожидаю, что появится какой-нибудь древний слуга и воскликнет: «Мастер Мэтт!» Но Мэтт просто ведет меня через огромную опрятную кухню, где я оставляю на столе коробку с тортом, и мы входим в огромный холл. На полу – кафель, над нами – купол из цветного стекла, и весь холл заставлен блестящими стеклянными витринами.

– Ух ты! – восклицаю я. – Похоже на… – Я останавливаю себя, потому что не хочу показаться грубой.

– Музей, – заканчивает за меня Мэтт. – Ага. Давай посмотри, если хочешь. – Он указывает на витрины.

Я подхожу к самой большой стеклянной витрине, в которой выставлен винтажный Дом Харриет и куча кукол-персонажей Харриет, а также настоящие печатные этикетки, на которых написано что-то вроде «1970 год. Харриет-стюардесса» и «1971 год. Харриет-гимнастка».

В большинстве витрин представлены фасады Дома Харриет, но одна заполнена изысканным зелено-розовым фарфором. Я подхожу поближе, и Мэтт следует за мной.

– Это мамин семейный бизнес, – говорит он. – Она наполовину австрийка.

– Ах да, – говорю я, вспомнив его бабушку, игравшую в гольф. – Но у нее нет акцента.

– Она выросла в Великобритании. Но у нас есть австрийские кузены. Они управляют китайской компанией. Мама входит в совет директоров, – добавляет он. – Раньше она отвечала за операции в Великобритании.

– Кажется, я это где-то видела, – я морщу лоб, глядя на позолоченные узорчатые тарелки. – В «Хэрродсе» или где-то в этом роде?

– Да. – Мэтт пожимает плечами. – Возможно. Это… ну, ты понимаешь. Большой бизнес. Мама познакомилась с моим отцом на экспортной конференции. Она продавала фарфор, он – кукольные домики.

– Это… впечатляет! – говорю я. И это правда. Фарфор так эффектно украшен и отделан оборками. И на нем много золотых завитков.

Мэтт не отвечает. Он, кажется, не в восторге от фарфора. На самом деле он, кажется, ни от чего не в восторге. С тех пор как мы приехали, его плечи поникли, а лицо кажется застывшим.

– Ты, должно быть, действительно гордишься! – говорю я, пытаясь привести его в восторг. – Все эти куклы… и знаменитый фарфор… Какое наследие! Что это… – Я вглядываюсь внимательнее, чтобы прочитать печатную этикетку. – Блюдо для лосося, которое использовала принцесса Маргарет в 1982 году! Ух ты! Это…

Я понятия не имею, что сказать о блюде для лосося, которое использовала принцесса Маргарет в 1982 году. Я даже не знала, что существуют такие вещи, как блюда для лосося.

– М-м-м, – говорит Мэтт, без энтузиазма разглядывая фарфоровый шкафчик.

– А это что такое? – радостно говорю я, направляясь к единственному шкафчику, который, кажется, не источает розовый цвет. – Награды? – Я разглядываю полки с серебряными кубками, медалями в коробках и фотографиями в рамках.

– Да. – Мэтт кажется еще более мрачным. – Я уже говорил, моя бабушка в свое время была чемпионкой Австрии среди женщин. И мой брат стал профессионалом. Похоже, мы все любители спорта.