Просто люби жизнь

Когда дверь закрывается, и у меня в ушах все громче раздается какое-то жужжание. Мне кажется, я немного схожу с ума. Я знала, что на ретрите Лирике нравился Мэтт. Я могла это понять по тому, как она смотрела на него таким зацикленным взглядом. Но как мне могло прийти в голову, что ее влечет к нему, потому что она была его любовницей?

Куда бы я ни повернулась, я чувствую себя не в своей тарелке. Я думаю, что у меня есть представление о том, кто такой Мэтт, я думаю, что понимаю его и его жизнь… но потом опять появляется что-то незнакомое. Тайные споры. Личные решения. Подружки, о которых он никогда не упоминал. Почему он мне не сказал? Мне хочется закричать. Какого черта он мне не сказал?

Едва сознавая, что делаю, я беру его прислоненную к стене клюшку. Его дурацкую клюшку для гольфа, символ его страданий. Замахиваюсь и бью по кожаной скамеечке для ног. И это такое прекрасное чувство, что я делаю это снова и снова, выплескивая свое разочарование, свое недоумение, свой гнев, пока у меня не начинают болеть мышцы, пока я не начинаю тяжело дышать, пока…

ГРОХОТ!!!

Я не знаю, что поражает меня в первую очередь: звук удара или осознание того, что при замахе клюшка выскользнула у меня из рук. На мгновение я так потрясена, что даже не могу представить, какие разрушения произошли у меня за спиной. Разбилась ваза? Но в холле нет ваз. Есть только…

Есть только…

О боже.

Нет.

Тяжело дыша, едва осмеливаясь пошевелиться, я медленно оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что натворила, – и это так ужасно, что у меня подкашиваются ноги.

Я этого не сделала.

Пожалуйста, пожалуйста, скажите, что я не…

Но я это сделала. Этот кошмар прямо у меня перед глазами. Я разбила ворона. Драгоценное, любимое произведение искусства Мэтта. На стене остался лишь один фрагмент; остальное разлетелось на осколки. Прямо у моей ноги – сломанный кусок крыла и человеческий зуб, и я отшатываюсь с криком, отчасти от отвращения, отчасти от ужаса, отчасти просто от боли.

Смогу ли я его починить? Но даже когда эта мысль проносится у меня в голове, я понимаю, что это нелепо. Я поднимаю клюшку, осматриваю разбросанные по полу черные осколки, и я чувствую себя совершенно больной. Я не хотела, не хотела…

Затем раздается звук ключа в замке, и у меня сжимается желудок. Входная дверь открывается, но я не могу пошевелиться. Я парализована, сжимаю клюшку, как убийца на месте преступления.

– Ава, – говорит Мэтт, но тут же останавливается как вкопанный. Он видит учиненный разгром, его глаза расширяются и темнеют. Я слышу, как он издает тихий жалобный звук, почти всхлип.

– Прости, – сглатываю я. – Мэтт, мне так жаль.

Его ошеломленный взгляд медленно перемещается на клюшку у меня в руке.

– Господи Иисусе. – Он вытирает лицо. – Ты… это ты сделала?

– Да, – тихо признаюсь я.

– Но как? Что ты делала?

– Я… разозлилась, – начинаю я дрожащим голосом. – Мэтт, мне так жаль…

– Ты разозлилась? – Голос Мэтта срывается от ужаса. – И уничтожила произведение искусства?

– Боже! Нет! – говорю я с таким же ужасом, понимая, как неправильно все объяснила. – Я не целилась в искусство, я била по скамеечке для ног! Я просто… не знаю, как это случилось… – Я замолкаю в отчаянии, но он не отвечает. Не думаю, что он вообще меня слышит.

– Я знал, что тебе это не нравилось, – говорит Мэтт почти про себя. – Но…

– Нет! – говорю я в смятении. – Пожалуйста, послушай! Это был несчастный случай! Я была в таком состоянии! Потому что я вернулась с выставки, и тут раздался звонок в дверь, и кто пришел? Твоя бывшая подружка, Сара. Или мне следует сказать Лирика? Я понятия не имела, кто она такая, и чувствовала себя полной, полной дурой…

– Сара? – Мэтт внезапно выглядит разбитым. – Здесь была Сара?

– Разве ты с ней не столкнулся? Она только что ушла.

– Нет. Не столкнулся. – Потрясенный, Мэтт опускается на злосчастную кожаную скамеечку для ног, которую я била пять минут назад. – Сара. – Он закрывает глаза. – Я думал, она уехала. Переехала в Антверпен.

– Она помолвлена. По сути, пришла сюда позлорадствовать.

Глазам внезапно становится горячо, и я несколько раз моргаю. Я понимаю, что сейчас задета его гордость. Но разве у меня ее тоже нет? Совсем чуть-чуть?

– Помолвлена. – Он слегка приподнимает голову. – Ну, уже кое-что.

– Итак, вы были с ней в Италии. – Я сутулюсь и отвожу взгляд. – Ты переспал с ней прямо перед тем, как переспать со мной?

– Нет! – Мэтт поднимает голову, выглядя потрясенным. – Боже, нет! Это она так сказала? К тому времени мы уже не были вместе. Она преследовала меня! Она только что пришла на курсы боевых искусств. Я даже не сказал ей, что хожу на курсы. До сих пор не знаю, как она узнала. Сара хотела снова быть вместе, я продолжал говорить ей, что все кончено… – Его глаза внезапно вспыхивают воспоминаниями. – Помнишь, я произносил монолог о попытке сбежать от кого-то? О том, чтобы человек оставил меня в покое? Это была она! Это было о ней!