Просчёт финикийцев

Ленка кивала, смотрела в эти черные глаза и таяла в лучах искреннего внимания. Сопротивляться собственной уникальности было выше всяких сил.

Она действительно умела угадывать слова и коды, причем сама не помнила, когда это началось. Она легко открывала домофоны и зимой заходила погреться в любой подъезд. Номера телефонов не выпадали из памяти. Если бы решение кроссвордов приносило прибыль, она стала бы миллионершей.

Ленка понимала, что это особый дар, но предпочла бы иметь нормального отца, или чтобы Олег отвечал на звонки. Но выбирать не приходилось. Она с детства жила в мире, где все важные решения уже были приняты, а все развилки остались в прошлом.

Она не собиралась обманывать Камиля, просто хотела, как лучше. Ей казалось таким естественным подыграть, помочь, рассказать именно те сны, которые он ожидал услышать. О горах на горизонте. О волнах, бьющихся об утес. Это была та самая ложь во спасение, которая, будучи обнаруженной, не оставляет иного пути, кроме как на крышу высотки или под колеса скоростного поезда.

Все закончилось в тот вечер, когда Камиль принес фотографию старинной монеты с надписью, которую Ленка не могла прочесть.

— Нужно сделать это сейчас, — сказал он, — у меня проблемы. Возможно, придется бежать.

Она честно пыталась, но это было сложнее «Поля чудес», игры «Есть контакт!» и домофонов.

Камиль изменился. Он не грубил ей, и по-прежнему не осуждал. Просто поднялся с места и спросил устало, зачем она врала. Ленка хотела всё объяснить, но не могла произнести ни слова. Из ее стеклянной банки кто-то выкачал воздух. Неужели это не понятно так? Неужто это грех — казаться чуточку лучше и достойней? Ведь он сам обещал, говорил о теплом море, и бугенвиллиях, яблочном дыме кальяна и вежливых радушных людях, которые зачем-то бросали друг на друга бомбы и отправляли парней с калашами зачищать лагеря беженцев, называемые «очагами сопротивления»...

— Я не могу взять тебя с собой, — сказал он, — ты не та, кто мне нужен.

— Но я же пыталась... — прошептала Ленка.

Он закурил и молча вышел в глухую зимнюю темноту.

Ленка не ждала новогоднего чуда. В этой жизни уже не случится ничего нового. Она последний раз посмотрела вверх, пытаясь дотянуться до того, кто рассудит, объяснит, и укажет верную дорогу. Но если даже Олег не снимал трубку, какая может быть надежда на трансцендентальные сущности? Никому нет до нее дела. Одна лишь смерть притаилась невзрачной железной дверью в конце коридора.

Ленка застегнула пальто, завязала потуже хвосты шерстяного шарфа и поднялась на парапет. Точка выхода. Конец, который всегда начало. Одним маленьким шажком она разгерметизировала свою стеклянную банку.

Глава 28

Городок у берегов Итальянской ривьеры

Июнь 2005

Мы стояли втроем на каменном пирсе и наблюдали, как турист-недотепа на борту прокатной яхты уже в четвертый раз роняет в воду швартовый трос. Ветер гнал волну, возводя задачу бедолаги в разряд невыполнимых. Я легко представил себя на его месте. Мне близки бесплатные клоуны и их проблемы.

— Неспроста это называется «Средиземноморская швартовка», — сказал Ауад, — чтобы преуспеть в ней, нужно родиться у этих берегов.

Он бросил окурок в море и направился к набережной, где зажигались огни баров в стремительно мрачнеющих сумерках. Мы с Хасаном поплелись следом, неся в рюкзаках просроченные сигнальные ракеты. Ветер крушил о камни причала мелкие волны с белыми гребешками и гнул к земле растрепанные пальмы, высаженные вдоль мощеной неровным камнем набережной.

Заведение было с претензией. В зал меня пустили, но налить пива предсказуемо отказались. Пришлось тянуть через трубочку ананасовый сок, сидя напротив Хасана на малиновом диване в белую полоску и чувствовать себя самым нелепым существом в радиусе нескольких сотен морских миль. Еле слышное позвякивание кубиков в его стакане с виски лишь повышало градус моей нелепости.

Кроме нас, здесь прятались от грозы несколько туристов в шортах и сандалиях, татуированный мужик с бородой в дальнем углу, и две блондинки в розовых маечках у стойки. Обе смеялись чуть громче и призывней, чем требовали неписанные правила заведений с претензиями.

Ауад заказал две рюмки водки, кивнул блондинкам и присоединился к нам.

— Вот смотри, — сказал он, — та, что справа — ведущая. Слева, что называется, страшненькая подруга. Хотя по факту она не страшненькая, вполне себе ничего. Сама выбрала красивую соперницу и второстепенную роль. С кем из них правильней заговорить?

— Не знаю. С той, что слева?

— Нет, — он рассмеялся, радуясь моему промаху, — никогда не разговаривай со страшненькой подругой, если рядом красивая. Никогда, парень! Зачем размениваться на деваху, которая не ценит сама себя?

Он выпил одну рюмку залпом, перелил содержимое второй в мой стакан с ананасовым соком и снова направился к стойке.