Просчёт финикийцев

— Замуж, значит. — повторил он, — Хорошо, дитя мое, деньги будут ждать тебя в обычном месте. Иди с миром и служи Господу!

Выйдя из церкви на раскаленную полуденную улицу Ауад ощутил ничем не оправданное облегчение.

Глава 18

Нью Джерси

Октябрь 2005

— Что же было в том электронном письме? — спрашивает Мишель.

— По правде, ничего интересного.

Она приподнимает брови, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не заржать. Представляю себе, как она ворочается ночами без сна, как строит догадки и гипотезы. Да я молодец, я чертов мастер саспенса!

— Время и адрес, — говорю я наконец, — он назначил мне встречу.

— Ты не заподозрил подвоха?

— И не думал в ту сторону. После двух суток на улице я мечтал только о горячем душе и месте, где можно нормально поспать. Скамейки в парке для сна не годились, а из интернет-кафе меня выгнали. То ли я слишком долго играл онлайн, то ли от меня воняло. Ведь Карла ушла, и некому стало купить мне новые носки.

— Значит, ты пошел на встречу с незнакомым человеком, ничего не выясняя?

— Что значит — незнакомым? Я читал его электронную почту, знал баланс на банковском счету, номер депозитной ячейки в Лондоне...

Ощущение было такое, будто он мой родственник: какой-нибудь двоюродный дядя или потерянный в далеком детстве сводный брат. Будто мы с ним связаны общей тайной. Не знаю, можно ли объяснить это словами.

Я помню автобусную остановку, рощицу чахлых тополей, светофор. Какая-то девица выгуливала пса, разрешив ему мочиться на рекламные тумбы. Я сидел на бордюре у обочины, клевал носом и не сразу заметил, как напротив остановился темный фургон.

Мужик за рулем походил на злодея из игры, вроде тех, что обитают на продвинутых уровнях и сторожат важные порталы. Ростом и комплекцией он мог соперничать с трансформаторной будкой, а выражением лица — заменить надпись «Не подходи — убьет!». Огромные кулаки, армейские ботинки, сросшиеся черные брови, густая борода и зеленая бандана на бритой башке. Не сядь я к нему в машину добровольно, уверен, он закинул бы меня в багажник мизинцем левой руки. Если люди Большого Жозе и следили, чтобы я не сбежал из города, в тот вечер они предпочли не появляться.

Я знал его имя и фамилию. То ли по странному совпадению, то ли по диковинной традиции, звучали они одинаково. Его звали Хасан Хасан, я не шучу. Он родился тридцать девять лет назад в высокогорной деревне в Ливане и принадлежал к малочисленной и скрытной ближневосточной народности, о которой достоверно известно лишь то, что они всегда умели воевать. А еще он был единственным человеком, которому доверял Ауад Мансури.

За те двое суток, что «Хасан в квадрате» провел за рулем, мы не перекинулись с ним ни словом. Это было логично: злодеи в играх не должны разговаривать. К тому же, я не нуждался в компании, чтобы самозабвенно отоспаться на заднем сиденье. Пару раз мы остановились на заправках, заливали бак и заглатывали наспех по сэндвичу с индейкой. Свинину Хасан не признавал.

На третий день ближе к вечеру мы оказались на пустынной грунтовой парковке в городке у Средиземного моря. Судя по вывескам и названиям улиц, это была Италия, а не Франция, пусть я и не заметил, когда мы пересекли границу. За рядом выцветших ангаров в душном мареве виднелись мачты яхт, на столбах сидели сонные чайки.

Вовсе не так представлял я себе эту встречу. Я думал, что знаю, каково это — опозориться перед незнакомыми людьми. Но унижение похоже на темный колодец без дна, и невозможно предугадать, когда и где придется в очередной раз измерить его глубину.

— Эк тебя колбасит, парень! — произнес за полуобморочной пеленой голос с мягким акцентом.

Твердь под моей задницей спикировала вниз и снова взметнулась к небу, а волна ударила в борт яхты, окатив прохладными липкими брызгами. Я осторожно открыл левый глаз, затем правый, отвернулся от солнца и сдержал спазм в горле, грозящий разразиться очередным приступом рвоты, если бы во мне оставалось, чем тошнить.

За большим хромированным штурвалом, широко расставив ноги стоял Ауад Мансури. Мужик средних лет и среднего роста, со смуглой кожей, черными круглыми глазами немного навыкате и приятной открытой улыбкой. Вовсе не страшный и абсолютно не похожий на многолетнюю угрозу благополучию земной цивилизации.

Рядом с ним возвышался молчаливый Хасан Хасан в зеленой бандане.

«Мачете», — подумал я, — «такие чуваки обычно носят мачете. Для полноты образа оно здесь необходимо».

Яхту снова качнула волна. Я схватился за металлический трос у борта, подтянулся и едва успел склониться над морской пучиной. Самое противное — тошнить не едой, а неизвестно чем. Хасан поднялся с места, в руках у него оказалось красное пластиковое ведро, которым он зачерпнул воды из-за кормы и вылил на мою и без того страждущую голову. Легче не стало.