Проповедник

Пер оторвал взгляд от выдранной травы и посмотрел на Патрика. Нижняя губа у него слегка подрагивала, и Патрик видел, что он лихорадочно борется, чтобы избежать унижения расплакаться на глазах у всех отдыхающих.

– Поэтому-то я и виноват. Не начни я ссориться с ней из-за того, что задним числом кажется совершенно бессмысленным, она бы попала на автобус, и тогда этого бы не случилось. Голосуя, она нарвалась на какого-то чертова психа, и всему виной я.

Голос у него поднялся на октаву и местами срывался на фальцет. Патрик решительно замотал головой.

– Ты не виноват. И мы ведь даже не знаем, действительно ли с ней что-то случилось. Это нам и надо постараться выяснить. Как знать, может, она в какой-то момент появится, и окажется, что она просто заночевала в каком-то доме.

Патрик говорил утешающим тоном, но сам слышал, насколько фальшиво у него получается. Он знал, что беспокойство, которое он видит в глазах у мальчика, присутствует и в его собственных. Всего в сотне метров отсюда у себя в кемпере сидят супруги Мёллер и ждут дочь. Патрик ощущал в животе леденящее предчувствие, что Пер прав и они ждут напрасно. Йенни кто-то подобрал. Кто-то, имевший недобрые намерения.

⁂

Пока Якоб и Марита были на работе, а дети – у няни, Линда ждала Юхана. Они впервые собирались встретиться в жилом доме усадьбы Вестергорден, а не на сеновале амбара, и Линде это казалось захватывающим. Сознание того, что они будут без разрешения общаться под крышей ее брата, придавало свиданию дополнительную остроту. Только увидев лицо Юхана, когда он вошел в дверь, она сообразила, что возвращение в этот дом вызывает у него совсем другие чувства.

Он не был внутри с тех пор, как им сразу после смерти Юханнеса пришлось покинуть Вестергорден. Медленным шагом Юхан обошел все: сначала гостиную, потом кухню и даже туалет. Казалось, ему хотелось впитать каждую деталь. Многое изменилось. Что-то Якоб перестроил, что-то перекрасил, и дом больше не выглядел таким, как ему помнилось. Линда ходила за ним по пятам.

– Давненько ты тут не был.

Юхан кивнул и провел рукой по каминной полке в гостиной.

– Двадцать два года. Мне было пять, когда мы отсюда съехали. Он сильно переделал дом.

– Да, Якобу необходима вокруг безумная красота. Он постоянно что-то мастерит и обустраивает. Все должно быть идеальным.

Юхан не ответил. Он словно бы попал в другой мир. Линда начала немного жалеть, что пригласила его домой. Она задумывала просто беззаботное времяпрепровождение в постели, а не путешествие по грустным детским воспоминаниям Юхана. Она предпочитала не думать о той части его чувств и впечатлений, которые не включали ее. Ведь он был так очарован ею, почти до поклонения, и ей хотелось получить от него подтверждение этому, а не смотреть на погруженного в мысли взрослого мужчину, который сейчас бродил по дому.

Она потянула его за руку, и он вздрогнул так, будто очнулся от транса.

– Может, пойдем наверх? Моя комната на чердаке.

Юхан безвольно последовал за ней вверх по крутой лестнице. Они прошли через второй этаж, но когда Линда начала забираться по ведущей на чердак лесенке, Юхан задержался. Здесь когда-то находились их с Робертом комнаты и спальня родителей.

– Подожди, я сейчас приду. Только кое-что посмотрю.

Не обращая внимания на протесты Линды, он дрожащей рукой открыл первую дверь холла. Внутри была его детская. Комната по-прежнему принадлежала маленькому мальчику, только теперь там повсюду валялись игрушки и одежда Вильяма. Юхан сел на маленькую кроватку и внутренним зрением увидел, как выглядела комната, когда в ней жил он. Посидев немного, он встал и зашел в соседнюю комнату, принадлежавшую Роберту. Она изменилась еще больше, чем его собственная. Теперь это совершенно точно была комната девочки – в глаза бросались розовый цвет, тюль и блестки. Он почти сразу вышел обратно. Его как магнитом тянуло к комнате в конце холла. По ночам он частенько крался по расстеленному матерью ковру к этой белой двери и осторожно открывал ее, чтобы проскользнуть в постель к родителям. Там он мог безопасно спать, не опасаясь кошмаров и чудовищ под кроватью. Больше всего он любил прижиматься к отцу и спать вплотную к нему. Он увидел, что Якоб и Марита сохранили роскошную старую кровать, эта комната изменилась меньше всего.

Он почувствовал, что у него на глаза наворачиваются слезы, заморгал, чтобы помешать им потечь, и только потом обернулся к Линде. Ему не хотелось показываться перед ней таким слабым.

– Ты скоро насмотришься? Если думаешь, что тут есть что красть, так ничего нет.

В ее тоне чувствовался такой призвук злости, какого он прежде не слышал. Гнев вспыхнул в нем, словно искра. Мысль обо всем, что могло бы быть, разжигала эту искру, и он крепко взял Линду за локоть.

– Что ты, черт возьми, несешь?! Думаешь, я смотрю, нельзя ли тут что-нибудь украсть? Ты просто рехнулась. Я жил здесь задолго до того, как сюда въехал твой братец, и, если бы не твой проклятый отец, мы бы по-прежнему владели Вестергорденом. Так что заткнись.