Проповедник

Улыбка исчезла с лица Анны, которая с опущенным взглядом поспешила в нижние отсеки яхты. Густав уселся рядом с Эрикой с бутылкой холодного пива в руке.

– Без полного порядка на яхте жить нельзя. Особенно с детьми, иначе образуется полный кавардак.

Эрика задумалась, почему он сам не мог убрать после завтрака, если это так важно? Руки у него вроде бы не парализованы.

Атмосфера была немного натянутой, и Эрика чувствовала, как между ними разверзается пропасть, возникшая из-за разницы в происхождении и воспитании. Она посчитала, что должна нарушить молчание.

– Очень красивая яхта.

– Да, настоящая красавица. – Он надулся от гордости. – Я одолжил ее у близкого друга, но теперь меня очень тянет решиться и купить такую самому.

Опять молчание. Эрика испытала благодарность, когда Анна вернулась к ним и села рядом с Густавом. Свой стакан она поставила с другой стороны. У Густава на переносице образовалась сердитая морщина.

– Будь добра, не ставь там стакан. На дереве остаются пятна.

– Прости. – Голос слабый и извиняющийся. Она поспешно снова подняла стакан.

– Эмма! – Густав перевел взгляд с матери на дочку. – Я ведь сказал, что тебе нельзя играть с парусом. Сейчас же уйди оттуда! – Четырехлетняя дочка Анны притворилась глухой и полностью проигнорировала его. Густав стал подниматься, но тут вскочила Анна.

– Я заберу ее. Она наверняка тебя просто не услышала.

Девочка завопила от злости, что ее уносят и, когда Анна принесла ее к взрослым, изобразила максимально недовольное личико.

– Ты глупый. – Эмма прицелилась, чтобы стукнуть Густава ногой по голени, и Эрика украдкой улыбнулась.

Густав взял Эмму за руку, чтобы отругать, и Эрика впервые увидела, как у Анны вспыхнули глаза. Она отцепила руку Густава и прижала Эмму к себе.

– Не трогай ее!

Он примирительно поднял руки вверх.

– Тогда извини, но твои дети здорово расхулиганились. Кто-то ведь должен немного привести их в чувство.

– Спасибо, но мои дети отлично воспитаны, и их воспитанием я буду заниматься сама. Пойдем купим мороженое.

Она призывно кивнула Эрике, которая больше чем обрадовалась возможности немного пообщаться с сестрой и племянниками без господина аф Высокомерие. Адриана они повезли в коляске, а Эмма весело скакала перед ними.

– Ты считаешь, что я излишне чувствительна? Он ведь только взял ее за руку? То есть я знаю, что из-за Лукаса стала несколько чрезмерно опекать детей…

Эрика взяла сестру под руку.

– Я вовсе не считаю, что ты их чрезмерно опекаешь. Лично на мой взгляд, твоя дочка превосходно разбирается в людях, и тебе следовало бы позволить ей основательно заехать ему по голени.

Анна помрачнела.

– Ну, теперь ты, по-моему, слегка преувеличиваешь. Если вдуматься, ничего такого страшного не произошло. Коли человек не привык к детям, то неудивительно, что он начинает немного нервничать.

Эрика вздохнула. Минуту назад она думала, что сестра наконец проявит характер и потребует того обхождения, на которое она и дети имеют право, но Лукас поработал на совесть.

– Как продвигается тяжба об опеке?

Сначала показалось, что Анна хочет еще раз отмахнуться от этого вопроса, но потом она тихим голосом ответила:

– Никак. Лукас решил прибегнуть ко всем возможным грязным уловкам, и то, что я встретила Густава, его только больше взбесило.

– Но у него ведь ничего нет? Я хочу сказать, какие он может привести причины, чтобы тебя сочли плохой матерью? Если у кого и есть веские причины лишить кое-кого опеки, так это у тебя!

– Да, хотя Лукас, похоже, считает, что если выдумает достаточно много, то что-нибудь да осядет.

– А как же твое заявление на него за избиение детей? Разве оно не должно весить больше, чем его вранье?

Анна не ответила, и в голове у Эрики возникла отвратительная мысль.

– Ты на него так и не заявила? Ты солгала мне прямо в лицо, сказав, что подала заявление, а на самом деле ничего не сделала.

Сестра не решалась даже встретиться с ней взглядом.

– Ну, отвечай же. Это так? Я права?

– Да, дорогая старшая сестра, ты права, – со злостью в голосе ответила Анна. – Но не тебе меня судить. Ты не побывала в моей шкуре и ни черта не знаешь о том, каково постоянно жить в страхе за то, что он может выкинуть. Если бы я на него заявила, он гонялся бы за мной до тех пор, пока мне было бы уже не убежать. Я надеялась, что, если не пойду в полицию, он оставит нас в покое. И поначалу это ведь вроде сработало?

– Да, конечно, но теперь больше не работает. Черт, Анна, ты должна научиться смотреть дальше собственного носа.

– Тебе легко говорить! Ты сидишь тут, со всех сторон защищенная так, как можно только мечтать, с мужем, который тебя боготворит и никогда не причинит тебе зла, а теперь еще и с деньгами в банке, после книжки про Алекс. Тебе чертовски легко рассуждать! Ты не знаешь, каково это остаться одной с двумя детьми и вкалывать, чтобы иметь возможность их кормить и одевать. У тебя постоянно все супер, не думай, что я не видела, как ты смотрела на Густава, задрав нос. Ты считаешь, что знаешь так безумно много, а сама ни черта не знаешь!