Проповедник

– К сожалению, нет. И еще вопрос, насколько много он может дать. Скелеты ведь могли лежать закопанными где угодно, и даже если мы узнаем, какого типа на них земля, это все равно что искать иголку в стоге сена.

– Самые большие надежды я возлагаю на ДНК. Стоит нам найти правильного человека, мы сразу это узнаем, если у нас будет возможность проанализировать его ДНК и сравнить с тем, что у нас есть.

– Да, тогда дело за малым – найти правильного человека.

Они немного поразмышляли молча, а потом Мартин встал, нарушив мрачное настроение.

– Нет, так мы ничего не добьемся. Я лучше пойду обратно к себе.

Он ушел, а Патрик остался сидеть за столом, погруженный в глубокие раздумья.

⁂

Атмосфера за ужином была давящей. В принципе ничего необычного с тех пор, как сюда переехала Линда, но сейчас воздух можно было резать ножом. Брат в самых кратких словах обрисовал визит Сольвейг к отцу, но обсуждать эту тему ему явно не хотелось. Линда же посчитала, что ей это помешать не может.

– Значит, выходит, что тех девушек убил не дядя Юханнес. Отцу сейчас точно не позавидуешь: указать на собственного брата, а потом выясняется, что тот невиновен.

– Замолчи, не смей говорить о том, о чем ничего не знаешь!

Все сидящие за столом вздрогнули. Им редко доводилось, если вообще доводилось, слышать, чтобы Якоб повышал голос. Даже Линда на мгновение слегка испугалась, но потом сглотнула и неутомимо продолжила:

– Почему, собственно, отец подумал, что это дядя Юханнес? Мне никто никогда ничего не рассказывает.

Немного посомневавшись, Якоб понял, что заставить ее перестать задавать вопросы не удастся, и поэтому решил пойти ей навстречу. Хотя бы частично.

– Папа видел одну из девушек в машине у дяди Юханнеса в ту ночь, когда девушка исчезла.

– А почему отец разъезжал на машине посреди ночи?

– Он навещал меня в больнице и решил не оставаться ночевать, а поехать домой.

– Только и всего? Это и послужило причиной того, что он позвонил в полицию и заявил на Юханнеса? Я хочу сказать, этому ведь могла быть масса других объяснений, может, он ее по пути немного подвез или что-то подобное?

– Возможно. Хотя Юханнес отрицал, что тем вечером вообще видел девушку, и говорил, что в то время уже спал дома.

– А что сказал дедушка? Он не разозлился, когда Габриэль позвонил в полицию по поводу Юханнеса?

Линда пребывала в полном восхищении. Она родилась уже после исчезновения девушек, и ей рассказывали только отрывочные сведения. Никто не хотел говорить о том, что произошло на самом деле, и бóльшая часть услышанного сейчас от Якоба была для нее новостью.

Якоб фыркнул.

– Рассердился ли дедушка? Смело можно сказать, что да. К тому же он тогда был в больнице, полностью поглощенный спасением моей жизни, поэтому жутко разозлился на отца за его поступок.

Детей к этому времени уже удалили из-за стола. Иначе у них загорелись бы глаза при упоминании о том, как прадедушка спасал жизнь их папы. Они слышали эту историю множество раз, но она им не наскучивала.

– Очевидно, он настолько вышел из себя, – продолжал Якоб, – что собирался заново переписать завещание, сделав Юханнеса единственным наследником, но не успел: Юханнес умер. Не умри он, возможно, в домике лесника жили бы мы, а не Сольвейг с сыновьями.

– Но почему отец так плохо относился к Юханнесу?

– Ну, я толком не знаю. Он не любил разговаривать на эту тему, но дедушка рассказывал довольно много такого, что, пожалуй, это объясняет. Бабушка умерла при рождении Юханнеса, и поэтому братья находились при дедушке, когда он потом разъезжал по западному побережью, читая проповеди и проводя богослужения. Дедушка говорил мне, что рано увидел у Юханнеса и Габриэля способности к исцелению людей, и каждое богослужение заканчивалось тем, что им приходилось исцелять больных и увечных.

– Неужели отец этим занимался? Я имею в виду, исцелял людей? Он по-прежнему это умеет?

У Линды от удивления широко раскрылся рот. Перед ней распахнулась дверь в совершенно новую часть истории их рода, и она едва отваживалась дышать из боязни, что Якоб опять замкнется и откажется делиться с ней тем, что знает. Она слышала, что у них с дедом существовала особая связь, особенно после того, как оказалось, что костный мозг деда подходит в качестве донорского для больного лейкемией Якоба, но она не знала, что дед ему так много всего рассказал. Конечно, она слышала, что в народе деда называют Проповедником, слышала также болтовню о том, что он каким-то обманным путем приобрел состояние, но никогда не рассматривала истории про Эфраима иначе, как преувеличенные легенды. К тому же когда он умер, Линда была очень маленькой, поэтому для нее он был лишь строгим пожилым мужчиной на семейных фотографиях.