Проповедник

Мартин от возбуждения выронил ложку, и та звякнула о тарелку.

– Она объяснила, зачем ей понадобился перевод?

– Нет. Да я и не спрашивала. Вообще-то мы в рабочее время такими делами не занимаемся, но она пришла в середине дня, когда все туристы разъехались купаться на скалы и было спокойно. Кроме того, казалось, что для нее это очень важно, и я ее пожалела. – Пия немного посомневалась. – Это как-то связано с убийством? Наверное, мне следовало позвонить и рассказать об этом раньше…

У нее в голосе звучало беспокойство, и Мартин поспешил ее успокоить. Ему почему-то очень не хотелось, чтобы у нее из-за него возникали какие-либо неприятные ощущения.

– Нет, вы же не могли знать. Но хорошо, что сейчас об этом рассказали.

Они продолжили обед, разговаривая на более приятные темы, и ее свободный час пролетел совершенно незаметно. Она заторопилась в находившийся посреди площади маленький павильон для туристов, чтобы не рассердить коллегу, которой пришла очередь отправляться на ланч. Не успел он и глазом моргнуть, как Пия, слишком поспешно попрощавшись, исчезла. Вопрос о встрече вертелся у него на языке, но задать его Мартин как-то не сумел. Бормоча и ругаясь, он пошел к машине, но на обратном пути в отделение его мысли сами собой переключились на рассказ Пии о том, что Таня просила помочь ей с переводом статей о пропавших девушках. Почему они ее интересовали? Кто она такая? Какую связь между ней, Сив и Моной они не видят?

⁂

Жизнь хороша. Даже очень хороша. Он не мог припомнить, когда воздух казался ему таким чистым, ароматы такими сильными и краски такими яркими. Жизнь поистине хороша.

Мелльберг разглядывал сидящего на стуле напротив него Хедстрёма. Приятный парень и толковый полицейский. Да, возможно, раньше он не выражал этого именно такими словами, но сейчас стоит воспользоваться случаем. Важно, чтобы сотрудники чувствовали, что их ценят. Он где-то читал, что хороший руководитель должен одинаково твердой рукой раздавать критику и похвалы. Теперь, обретя новую прозорливость, он мог признать, что в отношении критики, возможно, до сих пор проявлял несколько излишнюю щедрость, однако это не поздно компенсировать.

– Как продвигается расследование?

Хедстрём в основных чертах обрисовал то, что пока сделано.

– Отлично, отлично. – Мелльберг добродушно закивал. – Да, у меня сегодня состоялось несколько неприятных телефонных разговоров. Все очень заинтересованы в быстром раскрытии этого дела, чтобы оно, как они изящно выразились, не привело к далеко идущим последствиям для туристической отрасли. Но тебя, Хедстрём, это волновать не должно. Я лично заверил их в том, что один из наших лучших сотрудников денно и нощно работает над тем, чтобы засадить преступника за решетку. Так что просто продолжай держать свою высокую марку, а шишек из муниципалитета я возьму на себя.

Хедстрём посмотрел на него как-то странно. Мелльберг в ответ расплылся в широкой улыбке. Да, если бы парень только знал…

Совещание у Мелльберга заняло не многим более часа, и по пути обратно к себе в кабинет он поискал глазами Мартина. Но того нигде видно не было, поэтому Патрик воспользовался случаем, сходил в супермаркет и купил бутерброд в пластикатовой упаковке, который потом проглотил, запивая кофе, на кухне отделения. Едва он доел, как услышал в коридоре шаги Мартина и помахал ему рукой, призывая следовать за ним в кабинет.

– Ты в последнее время не замечал в Мелльберге ничего странного? – начал Патрик.

– Кроме того, что он не жалуется, не критикует, непрерывно улыбается, несколько сбросил вес и носит одежду, похожую хотя бы на моду девяностых, нет. – Мартин улыбнулся, показывая, что иронизирует.

– Тут что-то нечисто. Я вовсе не жалуюсь. Он не вмешивается в расследование, а сегодня он так хвалил меня, что я покраснел. Но тут что-то…

Патрик покачал головой, но они прекратили размышлять над новым Бертилем Мелльбергом, прекрасно сознавая, что существуют более неотложные вопросы для обсуждения. Некоторыми вещами надо просто, пользуясь случаем, наслаждаться, а не подвергать их сомнению.

Мартин отчитался о безрезультатной поездке в кемпинг и не давшей ничего нового встрече с Лизой. Когда же он пересказал слова Пии о том, что Таня приходила к ним, чтобы ей перевели статьи о Моне и Сив, у Патрика проснулся интерес.

– Я знал, что там существует какая-то связь! Но что, черт возьми, это может быть? – Он почесал голову.

– А что вчера сказали родители?

Полученные Патриком от Альберта и Гун фотографии лежали перед ним на столе, и он протянул их Мартину. Он описал встречи с отцом Моны и матерью Сив, не сумев скрыть отвращения к последней.

– Они все равно, должно быть, испытали облегчение от того, что девушек нашли. Наверняка было кошмаром годами не знать, где они. Знающие люди говорят, что неизвестность хуже всего.

– Да, правда, теперь нам особенно важно, чтобы Педерсен подтвердил, что второй скелет принадлежит Сив Лантин, иначе мы окажемся в полной жопе.

– Точно, но осмелюсь почти утверждать, что мы можем исходить из этого. А об анализе земли на скелетах по-прежнему ничего не слышно?