Пропаганда 2.0

12. Иванов Вяч. Родное и вселенское. – М., 1994

13. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. – Киев, 1996

14. Эйзенштейн С. Метод. В 2-х тт. – М., 2002

15. Эйзенштейн С. Неравнодушная природа. II. Пафос // Эйзенштейн С. Избранные произведения в 6-ти тт. – Т. 3. – М., 1964

16. Эйзенштейн С. Отрывок из работы «Как делается пафос» // teatr-lib.ru/Library/Eisenstein/O_meyer/#_Toc292184252

17. Эйзенштейн С. Станиславский и Лойола // www.kinozapiski.ru/ru/article/sendvalues/384

18. Почепцов Г. Методи створення пафосу: від єзуїта Ігнатія Лойоли до режисера Сергія Ейзенштейна // dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/59859

19. Булгакова О. Теория как утопический проект // magazines.russ.ru:81/nlo/2007/88/bu3.html

20. Эткинд А. Эрос невозможного. История психоанализа в России. – СПб., 1993

21. Лемин И. Пропаганда войны в Японии и Германии. – М., 1934

22. McGilchrist I. The master and his emissary. The divided brain and the making of the Western world. – New Haven – London, 2009

23. Эткинд А. Содом и Психея. Очерки интеллектуальной истории Серебрянного века. – М., 1996

24. Nye J. S., Jr. Soft power. The means to success in world politics. – New York, 2004

25. Дондурей Д. «Сверхценности» опять останавливают Россию? Российская государственность: этиология сверхценностей. Интервью // www.kinoart.ru/editor/daniil-dondurej-sverkhtsennosti-opyat-ostanavlivayut-rossiyu-rossijskaya-gosudarstvennost-k-etiologii-sverkhtsennostej

8.5. Информационные войны: новые тенденции

Информационные войны не имеют на сегодня ни единой обобщающей теории, ни общей терминологии. Да и военные действуют не столько по академическим книгам, как по своим уставам. Перед нами сфера с не очень четкой базовой матрицей. А поскольку их применение всегда говорит о том, что настала кризисная, конфликтная ситуация, то возникает право на отклонение от нормы, которое затрудняет реагирование на них. Вспомним следующие три примера:

– стратегическая бомбардировка жилых кварталов Дрездена во время войны;

– Марлен Дитрих, исполняющая «Лили Марлен» по псевдо-солдатской радиостанции;

– «зеленые человечки» в Крыму.

Все это имело один важный общий момент – это было управление противоположной стороной. Жители разбомбленных кварталов должны были перестать поддерживать Гитлера и войну, чего не произошло, поэтому была поставлена иная цель – затруднения с рабочей силой для военных заводов. Дитрих должна была усилить нежелание воевать, «зеленые человечки» были направлены на блокировку силовых действий. Все три примера перед нами являются управлением другой стороной, которое, кстати, вписано как цель российского варианта информационной войны – рефлексивных операций.

Сегодняшние войны имеют еще один интересный аспект, который отметил У. Эко [1, с. 24]: «Информация допускает врага в чужие тылы. Именно во время войны в Заливе мир осознал: у каждого в тылу присутствует враг. Даже если заглушить всю массовую информацию, новые технологии связи не заглушишь».

Кризисная ситуация сразу становится информационной кризисной ситуацией, в рамках которой вдруг выясняется, что и новости, и телесериалы чужой стороны уже не могут звучать с экрана. В принципе, мы имеем две базовые ситуации в информационной войне. С одной стороны, это влияние на массовой сознание, что чаще всего представляет собой влияние на свое собственное массовое сознание. С другой – это узконаправленное влияние на конкретный сегмент, что чаще всего реализуется в виде влияния на противоположную сторону.

Однако более глубинные процессы происходят вообще не на уровне информации, они работают на урове интерпретаций. Без интерпретаций просто не возникает понимания. Отсутствует такой «компас», а сегодня он должен быть вообще индустриальным, поскольку социальные сети увеличили не столько разнообразие информационного потока, сколько его однообразие, ведь алгоритмы поиска дают только те новости, которые подтверждают проявленную до этого точку зрения.

Разнообразие мира, скорость его изменений привели к тому, что человеку все время надо принимать решения о вещах, которых он не знает. Поэтому нужны интерпретационные подсказки. А. Игнатьев отмечает, глядя в прошлое [2]: «Ссылку на романы Бальзака или Умберто Эко как источник информации не следует считать курьезом: до изобретения «публичной социологии», а это уже ХХ век, именно роман, публикуемый «с продолжением» в газетах или еженедельниках, являлся «форматом», обеспечивавшим артикуляцию повседневного социального опыта и даже какую-то первичную рефлексию о его содержании. Эту функцию роман сохраняет чуть ли не до появления блогосферы, т. е. до наших дней».

Отсутствуют коммуникативные форматы осмысления современной действительности. На сегодня это новости и политические ток-шоу, но они слишком приближены к событиями сегодняшнего дня и по этой причине являются максимально заангажированными.