Пролог

травой. Все семь светил дарили благословенной почве свои теплые лучи, которые

сейчас не обжигали. Все это еще впереди, когда будет заканчиваться теплый сезон, и

свет станет яростно литься сплошным потоком, сжигая и испепеляя. Караван

двигался дальше, негромко поскрипывало на какой-то повозке колесо, плохо

186

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

смазанное нерадивым кучером, позвякивало висевшее на крюке во втором возке

ведро, слышался негромкий храп спящих, которые будут дежурить ночью. Зигурд

ехал, блаженствуя. Он любил такие длительные путешествия, в которых все было

удобно, улажено и уложено, посчитано и договорено. Любил ехать, разглядывая

окрестности. Не поддались всеобщей расслабленности только наемники, за что им и

платили. Они ехали по бокам каравана, справа и слева по двое, впереди ехал их

предводитель Малик Бургаш, сзади конвоировали два всадника. Спешить не было

особой необходимости, и Зигурд приказал остановиться на ночлег в удобной лощине

с протекающим неподалеку ручьем, как только первое светило коснулось своим

пылающим краем горизонта, и свет стал меркнуть, обещая вечернюю прохладу.

Разбили лагерь, поставив удобные передвижные шатры, кучера распрягли лошадей,

пустили их на выпас, повозки с грузом поставили в центре лагеря. Потянуло дымком

— это кашевары запалили костры, готовя ужин. Наемники, спешившись, лошадей не

распрягали, опасаясь нападения. Малик, подъехав к купцу, осведомился, когда будет

продолжен путь и, узнав, что это случится вскоре после рассвета, отбыл к своим

ребятам, чтобы распределить ночное дежурство. Вскоре после заката шум начал

затихать. По периметру лагеря осталось гореть 4 костра, возле которых несли свою

вахту наемники. Малик, чтобы не дать возникнуть малейшему ропоту, оставил себе

самые тяжелые предрассветные часы, когда сонному мозгу чудится всякая дичь и

чушь, пугающая до заикания. Назначил дежурных и отправился на боковую. Ночь

текла мимо бесшумно, окрестности жили своей обыденной темной жизнью.

Караульные безмолвно несли свою вахту, возле каждого лежало оружие, у кого какое

было. Во мраке были видны тлевшие огоньки курительных трубок. Среди ночи

завопила какая-то птица, всполошив спящих и охраняющих их сон. Завопила

страшно, так похоже на человеческий крик, который также внезапно стих, словно

задушенный рукой палача. Постовые вскочили и ринулись выяснять причину

переполоха, потом все снова стихло — те, кому было положено спать, вернулись к

своим подушкам, а те, кому следовало бодрствовать, пошли к кострам.

Ближе к рассвету стало прохладно, и воздух попрозрачнел, начал светлеть,

потревоженный невидимыми пока солнцами. Вскоре показались робкие лучи

первого солнца, позолотившие вершины окружающих лагерь деревьев. Люди начали

187

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

просыпаться. Лагерь забурлил. Не торопясь, сытно позавтракали, снялись и

тронулись в путь, когда уже припекать начало. Наемники заняли свои привычные

места, и путешествие продолжилось. За этой ночью следовало множество других,

почти неотличимых друг от друга. Однажды напала какая-то оголтелая банда

голодных юнцов, которые попытались захватить повозку, нагруженную съестными

припасами. Наемники без труда отбили жалкую атаку, показав, что деньги,

плаченные им, отрабатываются честно. Сам неробкого десятка, Говарди только начал

вскипать праведным гневом, осознав, что его пытаются ограбить, вопреки всем

законам Прима и Кодексу Торга. Как уже все было закончено — главаря и его

прихвостней скрутили, и приволокли на суд к купцу. В дороге купец без весовщиков

мог решить, что делать с покусившимися на его добро. Добыть провизию в этом

заброшенном краю было трудно, городов и селений встречалось мало. Главарь, в

рванье, худой, как щепка, и сейчас еще трепыхался, несмотря на то, что находился в

крепких объятиях охранника. Зигурд, у которого глаза начала застилать та самая,

знакомая багрово-черная пелена, положил свою крупную, заросшую черными

волосами ладонь на всклокоченные, давно немытые космы главаря, рывком поднял

голову так, чтобы видеть глаза пленника. Смуглое лицо, испещренное шрамами,

было перечеркнуто черной лентой в районе глаз. Малик повязку сорвал и

отшатнулся от неожиданности. У главаря были вырваны безжалостной рукой палача

глаза — исключительная мера. Если не хватало самой малости для отрезания ушей,

у осужденного страдали тогда глаза. Посмертно такого слепца Семерка могла

простить и допустить на небесные поля. Гнев Говарди утих, словно залитые водой

угли. Приказал накормить пойманных бандитов, слишком уж оборванных, слишком

голодных для того, что бы представлять какую-нибудь для них более или менее