вверх повыше на крюк, подтянув сожженные ступни. Руки, изуродованные при
пытках, соскальзывали, не удерживая его, и осужденный обреченно повис на поясе,
закрепленном посреди туловища. Лишь судороги иногда сводили окровавленное
лицо. На руки, еще пока не касающиеся масла, попали раскаленные капли,
вздувшиеся в тот же момент водянистыми волдырями, которые лопнули от
нестерпимого жара, запекающего раны до новых пузырей, прорывающихся
кровавыми каплями. Еще до того, как тело опустилось в котел до кистей, руки уже
были оголены до кости ожогами и только тик, все еще сокращающий левую щеку,
свидетельствовал о том, что узник все еще жив. В масле плавали отвалившиеся
куски плоти, отслоившиеся от костей и побелевшие. Отвратительный, ни с чем не
сравнимый запах вареного человеческого мяса, расплылся над всей площадью,
перебивая все остальные запахи. В середине толпы какую-то молодку вырвало –
если слаба животом, нечего остальным-то развлечение портить, ее и вытолкали с
площади. В наступившей тишине было лишь слышно, как размеренно-хрипло
каркают вороны, как где-то вдалеке плачет надрывно младенец, а кто-то шумно
дышит с сиплым присвистом, да шипит раскаленное масло. Погруженный уже по
грудь, узник широко открыл глаза, прикрытые опаленными веками, оглядел всех,
кого мог увидеть, и в этот миг масло подобралось к сердцу, сварившемуся почти
моментально. Палач шепотом просвещал своих подручных, что-де как-то быстро
отмучался гад этот, вот раньше преступника так в чан опустят, подержат, да потом
холодной водой в чувство приводят, а потом снова в котел — так и неповадно было
монеты подделывать, а этот — за три часа помер всего. Голова узника дернулась
резко и упала на грудь, задымились волосы, и узник полностью погрузился в
кипящее масло. Караемый за чужие и свои грехи.
173
Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.
Сознание Скаррена, покинувшее смрадный котел, вернулось в тело его,
сидевшее за столом, в ту же позу и в ту же секунду, когда покинуло его. Стрелки
наручных часов, очень редкой роскошной вещицы, появившейся у судьи за
необычайно мягкий приговор насильнику, словно прилипшие друг к другу, дрогнули
и снова начали свой путь. Скаррен вздохнул, пытаясь выпрямиться и стряхнуть с
себя наваждение, которое не желало исчезать, и с ужасом ощутил, как возвращается
на тело плоть, как на руках и ногах исчезают волдыри и ожоги. А темнобородый все
так и восседает в гостевом кресле, насмешливо поглядывая исподлобья:
- Что, подумал, что привиделось? Мол, морок опять случился? У нас с тобой еще не
закончены дела. Сейчас наступит самое главное, я решил, что надо бы тебя
предупредить, а то выкинешь какой фокус, лови тебя потом по всему Миру. Сейчас
будет больно, очень больно — больнее, чем в чане с маслом было — потому что
казнь ту люди придумали, а то, что сейчас случится — это мое. Остальное я тебе
потом объясню, ну или сам поймешь, если не успею. Вперед, мой друг, если,
конечно, ты позволишь себя так называть, да и не позволишь, все равно назову.
Скаррен только успел вздохнуть, как вновь оказался в том чане с кипящим маслом и
снова почувствовал, что от костей отделяется сваренное добела мясо, и лопаются
вскипающие в глазницах глаза... Снова повторяются мучения, потом ощущения
сменились, боль начала проходить. Кипящее масло больше не причиняло вреда,
сознание покинуло тело и взирало на происходящее откуда-то снаружи. Обнаженные
кости приподнялись над металлическими краями, взявшись оголенными костяшками
того, что недавно было пальцами. Белый череп пустыми глазницами озирался,
оглядывая площадь. Клацнул челюстями. От этого страшного зрелища и звука толпа
вмиг рассеялась, бросившись врассыпную. Скелет, содрогаясь и потрясая костями,
все поднимался и поднимался, увеличиваясь в размерах. Челюсти удлинились,
увеличился в размерах череп, и стали утолщаться кости, позвонки удлинялись,
становясь все более массивными. С костяным стуком упал на доски помоста,
прогибая их, хвост, выросший из крестца. Потом на глазах у остолбеневшего палача,
который не успел удрать, на костях начало нарастать мясо, сочащееся кровью,
которая переставала бежать, как только на корпусе появлялась шкура, с
выпластывающимися ярко-алыми чешуями. Стойки, которые поддерживали помост
174
Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.
для казни, много-много лет назад установленные истинными каменщиками,
выдерживали массивные орудия пыток и казней, палача и подручных, судей,
пастырей и осужденных, зашатались и рухнули, вздымая пыль. Палач, едва успел
спрыгнуть и откатиться, чтобы его не прихлопнуло падающими досками. Котел упал
на почву, разливая еще шипящее масло, выжигая жалкую поросль, что доживала