Пролог

вверх повыше на крюк, подтянув сожженные ступни. Руки, изуродованные при

пытках, соскальзывали, не удерживая его, и осужденный обреченно повис на поясе,

закрепленном посреди туловища. Лишь судороги иногда сводили окровавленное

лицо. На руки, еще пока не касающиеся масла, попали раскаленные капли,

вздувшиеся в тот же момент водянистыми волдырями, которые лопнули от

нестерпимого жара, запекающего раны до новых пузырей, прорывающихся

кровавыми каплями. Еще до того, как тело опустилось в котел до кистей, руки уже

были оголены до кости ожогами и только тик, все еще сокращающий левую щеку,

свидетельствовал о том, что узник все еще жив. В масле плавали отвалившиеся

куски плоти, отслоившиеся от костей и побелевшие. Отвратительный, ни с чем не

сравнимый запах вареного человеческого мяса, расплылся над всей площадью,

перебивая все остальные запахи. В середине толпы какую-то молодку вырвало –

если слаба животом, нечего остальным-то развлечение портить, ее и вытолкали с

площади. В наступившей тишине было лишь слышно, как размеренно-хрипло

каркают вороны, как где-то вдалеке плачет надрывно младенец, а кто-то шумно

дышит с сиплым присвистом, да шипит раскаленное масло. Погруженный уже по

грудь, узник широко открыл глаза, прикрытые опаленными веками, оглядел всех,

кого мог увидеть, и в этот миг масло подобралось к сердцу, сварившемуся почти

моментально. Палач шепотом просвещал своих подручных, что-де как-то быстро

отмучался гад этот, вот раньше преступника так в чан опустят, подержат, да потом

холодной водой в чувство приводят, а потом снова в котел — так и неповадно было

монеты подделывать, а этот — за три часа помер всего. Голова узника дернулась

резко и упала на грудь, задымились волосы, и узник полностью погрузился в

кипящее масло. Караемый за чужие и свои грехи.

173

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

Сознание Скаррена, покинувшее смрадный котел, вернулось в тело его,

сидевшее за столом, в ту же позу и в ту же секунду, когда покинуло его. Стрелки

наручных часов, очень редкой роскошной вещицы, появившейся у судьи за

необычайно мягкий приговор насильнику, словно прилипшие друг к другу, дрогнули

и снова начали свой путь. Скаррен вздохнул, пытаясь выпрямиться и стряхнуть с

себя наваждение, которое не желало исчезать, и с ужасом ощутил, как возвращается

на тело плоть, как на руках и ногах исчезают волдыри и ожоги. А темнобородый все

так и восседает в гостевом кресле, насмешливо поглядывая исподлобья:

- Что, подумал, что привиделось? Мол, морок опять случился? У нас с тобой еще не

закончены дела. Сейчас наступит самое главное, я решил, что надо бы тебя

предупредить, а то выкинешь какой фокус, лови тебя потом по всему Миру. Сейчас

будет больно, очень больно — больнее, чем в чане с маслом было — потому что

казнь ту люди придумали, а то, что сейчас случится — это мое. Остальное я тебе

потом объясню, ну или сам поймешь, если не успею. Вперед, мой друг, если,

конечно, ты позволишь себя так называть, да и не позволишь, все равно назову.

Скаррен только успел вздохнуть, как вновь оказался в том чане с кипящим маслом и

снова почувствовал, что от костей отделяется сваренное добела мясо, и лопаются

вскипающие в глазницах глаза... Снова повторяются мучения, потом ощущения

сменились, боль начала проходить. Кипящее масло больше не причиняло вреда,

сознание покинуло тело и взирало на происходящее откуда-то снаружи. Обнаженные

кости приподнялись над металлическими краями, взявшись оголенными костяшками

того, что недавно было пальцами. Белый череп пустыми глазницами озирался,

оглядывая площадь. Клацнул челюстями. От этого страшного зрелища и звука толпа

вмиг рассеялась, бросившись врассыпную. Скелет, содрогаясь и потрясая костями,

все поднимался и поднимался, увеличиваясь в размерах. Челюсти удлинились,

увеличился в размерах череп, и стали утолщаться кости, позвонки удлинялись,

становясь все более массивными. С костяным стуком упал на доски помоста,

прогибая их, хвост, выросший из крестца. Потом на глазах у остолбеневшего палача,

который не успел удрать, на костях начало нарастать мясо, сочащееся кровью,

которая переставала бежать, как только на корпусе появлялась шкура, с

выпластывающимися ярко-алыми чешуями. Стойки, которые поддерживали помост

174

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

для казни, много-много лет назад установленные истинными каменщиками,

выдерживали массивные орудия пыток и казней, палача и подручных, судей,

пастырей и осужденных, зашатались и рухнули, вздымая пыль. Палач, едва успел

спрыгнуть и откатиться, чтобы его не прихлопнуло падающими досками. Котел упал

на почву, разливая еще шипящее масло, выжигая жалкую поросль, что доживала