Пролог

торжественные клановые, шел по белоснежной ковровой дорожке мимо парадного

караула, состоявшего из офицеров дворцовой гвардии, и улыбался про себя,

закаменев лицом. Он не знал, да и не мог знать, что должен чувствовать истинный

сын своего отца в такой знаменательный день — ибо любящим сыном никогда не

был, должность свою переносил постольку, поскольку ничего более не знал и не

умел, доход же эта должность приносила немалый. Никакой скорби об ушедшем

отце не чувствовал, но лицо старался держать соответственно случаю. В мозгу играл

радостный туш, красавицы махали прозрачными шарфиками и бросали под ноги

цветы и деньги, деньги, деньги... Подойдя к Приму, ухитрился выжать скупую

мужскую слезу, вещавшую, насколько горе его велико, но служение стране превыше

всего, поэтому он сейчас здесь. Отрепетировано отдал честь государю, склонил

колено, произнося торжественные слова присяги, принял белоснежную коробку с

уже очищенным золотым ключом, прижал к сердцу. Коротко поблагодарил,

прикоснулся ключом ко лбу, глазам, губам. Всеми пальцами сжал коронку ключа –

оставляя свои отпечатки, по которым ключ отныне повиновался только ему и Приму.

Не поворачиваясь спиной, попятился к выходу. Принял благословение от верховных

кастырей, терпеливо выслушал поздравления придворных.

Спустился по длинной лестнице, уселся в экипаж, приказав ехать к

родительскому дому. Благословляя про себя так удачно сложившиеся обстоятельства

— никто теперь не сможет обвинить в измене Кодексу Веса, не будет взывать к

совести, верховные кастыри не смогут обвинить и в непочтительном отношении

наследству предков, потому как он по праву наследования становился одним из них

— непогрешимым и неприкасаемым. Никто не скажет тех страшных слов, что

165

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

слышал Скаррен от отца накануне. К матери-то можно безбоязненно ездить, она,

даже если и знает о чем-то — не перемолвится словечком даже с приживалкой, а

можно и к себе переселить, под присмотром будет и позаботится о нем, так и

скучать некогда, да болтать не станет. А обладание вожделенным ключом —

золотым! – и вовсе казалось добрым знаком. Почти доехали до родительского дома,

да вдруг вспомнился материн обвиняющий взгляд — даже и не скажет никому, а этот

взгляд больнее ранит, чем любые слова. Всплыли в памяти дела срочные, что

поджидают во Дворце правосудия, приказал поворачивать и следовать по новому

маршруту. Не хотелось в такой момент заходить в притихший дом, где все подернуто

серым пеплом печали. На кухне потихоньку шушукаются приживалки, вытирая

замурзанными кулаками шмыгающие носы. В гостиной сидят братья — молча,

переживая совместное горе. Мать закрылась в спальне возле навеки опустевшей

кровати, не решаясь прикоснуться к тому месту, где недавно лежал он. Представил,

как будет сложно выдерживать молчаливый укор братьев — всех, как на подбор,

истинных весовщиков — спокойных, уравновешенных, молчаливых, следующих

Кодексу Веса, некоторые в своих городах стали кастырями, некоторые до сих пор

были обычными весовщиками, но все были истинными ищейками Прима. Братья

знали про те нововведения, которым он, младший, не похожий на остальных,

подверг столицу, пытаясь изменить святая святых — Кодекс Веса. Отец успел тут

напортить, наговорить на него всякого. Скаррен решил под видом указа принудить

братьев работать, как он, а потом втянулись и спасибо бы еще сказали — на благо

всех же старается. Подумаешь, Кодекс Веса – неизменный во все времена.

Подумаешь, хотят быть более святыми, чем Вес. Фыркнул, дернул плечом и решил,

что надо подумать о чем-то более приятном. Вспомнились золотые монетки — такие

прекрасные, такие молчаливые, всегда смотрящие на него одинаково равнодушно,

что делало их еще более привлекательными. После этих золотистых видений начало

возвращаться теплое, радостное чувство, которое посетило в тот момент, когда

Куцуба доложил о смерти отца.

Велел разворачивать экипаж и отправиться к Дворцу Правосудия. Ощущение

безграничного счастья, эйфория переполняли его, перед глазами мелькали монеты. В

этих золотых грезах, бережно прижимая коробку с ключом к груди, прошел в свои

166

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

покои. Заперся в кабинете, отодвинул портрет Прима и зашел в свою любимую

комнату. Достал ключ, открыл коробку, полюбовался на великолепие этого

древнейшего талисмана, отлитого тогда, когда Блангорра была небольшим

поселением, огороженным крепостной стеной, при правлении Прима III. Ключ вроде

открывал все замковые врата. И, считалось, что ставший Маршаллом судья никогда

не позволит воспользоваться ключом во вред городу и его жителям. Скаррен

представил, какие возможности таил в себе этот ключик, сколько можно взять за