Пролог

Выпитое не шло впрок. С выпивки падал теперь он и засыпал, проснувшись, помнил

лишь последнюю рюмку перед сном, и снова такой же день и такой же вечер. А

наутро трещит голова и противной кажется папироса, первая, закуриваемая утром.

Пристрастился было к кафэо, да дороговат напиточек, не по его средствам.

Встряхнулся, встрепенулся, а через неделю снова затосковал — заныл. Выпив,

сидел, нахохлившись над стаканом, роясь в воспоминаниях, пытаясь что-то найти и

подливая в стакан еще и еще. Скоро стали мерещиться всякие картинки непонятные.

Выгнал соседку, прибив напоследок, чтобы неповадно было ходить больше к ним.

Мать и вовсе забеспокоилась, приводила и бабок-колдушек, и к повитухам водила,

да все без толку. Уныние и тоска, грусть и пепел, жить не хотелось. На работу уже и

не ходил — лень было, чекушку всегда мог занять булочник, который подторговывал

из-под полы выпивкой. А рассчитывалась мать — хлеб-то все равно покупала, и

чтобы не было стыдно перед людьми за сына, отдавала его долги, стоило только

кому-то напомнить о них.

Однажды бабка Ирания, прибежав домой, начала тормошить сына:

договорилась, что он приедет соорудить строение в деревушке неподалеку,

Буровники называлась. Наготовила ему снеди в дорогу, вечером не дала даже к

бутылочке приложиться и почти всю ночь сидела, охраняя храпящего на все лады

сына, переживая, что вот заснет она, а он – шасть и выпьет. А вся надежда сейчас на

Буровники эти. Видела ведь, что гнетет его что-то, боялась, что Лентинка своей

112

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

древней астрономовской наукой приворожила чадо. Сидела и разглядывала, каков же

он стал. Вот, вроде бы недавно бегал хорошенький, густоволосый, смешливый

мальчонка по дому, а тут похрапывает стареющий мужик с лысиной во весь лоб, от

которого разит потом, куревом и застарелым перегаром, зубы стали редкие,

почерневшие. И смеющийся мальчишечий голосок давно сменился густым басом,

остроглазые детские глазенки спрятались за очками. За остроту зрения в детстве

Джурия астрономенком дразнили. Да он и гордился этим. Мог высоко в небе птицу

парящую разглядеть. Потом еще эту Лентину встретил, как же клан астрономов,

благородных кровей, мечта всех мужчин Мира. Вот напасть же и встретил, которую,

похоже, до сих пор забыть не может. А теперь, что у него есть — ничегошеньки,

подрастерял все. Ни семьи, ни детей, ни занятия такого, чтобы и работать, и

гордиться, и оплата достойная. Очень теперь надеялась бабка Ирания на ту работу,

которую она ему подыскала, посоветовавшись с сердобольной соседкой, тетке

которой и надо было строение поставить в Буровниках. А там и девки есть — кровь

с молоком, родители строгие, глядишь, и охомутает какая его. И будет в деревне на

свежем воздухе, подальше от дружков своих непутевых жить-поживать, а потом

обживется – так может, и мать заберет к себе, а то все больше и чаще чувствовала

себя лишней в своем собственном доме. Аньяна с мужем хозяйничали так, как им

заблагорассудится. Вроде бы и впереди только все к лучшему, а сердцу

материнскому неспокойно как-то, чует оно — разлуку или еще что. Ноет и ноет,

спать не дает, заставляя сидеть рядом и слушать, как похрапывает кровинушка,

дыша табачным перегаром. Задумалась, да смахнула слезинку — вот ведь, вырос

Джурушка, да дружки непутевые утянули за собой, и девки ему не те попадались.

Дружки сманили на дорожку неторную, дорожку неудачников да выпивох. А девки

— одна походяка незаконная, кочевница — одно слово, другая — слишком хороша,

слишком, видите ли, благородна – вот и стал он тем, кем стал, испортили сына. Да,

какая же мать своего отпрыска обвинить сможет... Вот и бабка Ирания такая же, как

все матери, во все времена — самого Джурия обвинить могла лишь в мягкотелости,

уступчивости да слабохарактерности. Что не мог послать всех к Хрону, когда нужно

было послать. Вот так и просидела она, до самого рассвета, который сегодня

случился внезапно. РРРаз — и все, солнца уже сияют вовсю, и светло уже. Все и вся

113

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

шумит, проснувшись, и пора будить чадо великовозрастное.

- Джурик, пора тебе. Вставай, - бабка Ирания легонько потрясла сына за плечо, густо

заросшее седоватыми, курчавыми волосами.

Джурий открыл глаза, не мутные, как обычно по утрам, из-за обильных вчерашних

возлияний. Потянулся, рывком поднялся.

- Пора, значит пора. Готовь завтрак, я умываться, - вскочил и вышел в маленький

дворик.

Ирания, грузная, лицо отекло, набрякли веки от бессонной ночи, засуетилась,

засновала, собирая снедь к столу. Хоть и небогато жили, но не впроголодь. Кусок в

доме был всегда, а иногда и сладких кусков хватало, за что и молила Семерку

постоянно. В соседней комнате послышалась возня — там просыпалась Аньяна.

Хотела брата в дорогу проводить. Вышла одна, муженек заспался, видать, или выйти