Пролог

вспыхивающим еще ярче с каждым восходящим солнцем, они уже катили в наемной

колымаге с двумя скромными узелками в руках. Счастливый Кир ехал у матери на

коленях. Счастливый оттого, что он едет — неважно куда — главное, со своим

самым любимым человечком, с мамой. Счастливый в своем сладком неведении того,

что произошло, того, что он – не такой, как все дети, что – иной. Направлялись они

теперь туда, откуда так стремилась сбежать Лентина, где ей было прежде так

тягостно, пусто и тесно. А вот теперь, развевая прах сгоревших мечтаний, с

маленьким сынишкой, решила вернуться в Турск, домой. На сердце было муторно,

скорбно. Но где-то в самой глубине души зарождалась новая надежда на счастье,

которое ждет где-то, может быть за этим поворотом, а может за другим, чуть

подальше...

В это время, потрясенный Джурий в искреннем недоумении все еще бродил

по опустевшему дому, посидел, покурил — благо никто над душой не стоял, и не

бурчал: «...не кури дома, ребенок же здесь, и пахнет табачищем твоим, все занавески

провоняли...». Собрался и пошел снова к той теплой компашке, которая всегда

собиралась в тени деревьев, возле деревянного столика и соображала, чем бы таким

заняться. Его встретили радушно, похлопывали сочувственно по спине: «Что, мегера

твоя, взбучку устроила? Вот бабы, подумаешь, малец один остался. Взрослый уже,

нечего с ним возиться. Вот делов-то! Орала, небось? Не может мужик уже и во двор

выйти. Смотри-ка, она же тебе и курить в доме запрещала, да? Вот же стерва... А

еще говорят, что эти астрономовы девки в замужестве хороши, и тут врут! Ну, ты ей

110

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

показал, кто в доме хозяин?»

После такого дружеского участия Джурий воспрял духом:

-А то, катится теперь она к своему папаше, да и пусть валит, а то смотрите-ка!

Вкалываешь на них, понимаешь, а они не ценят. Вот пусть теперь, поищет куда

приткнуться, пусть на кулак сопли одна мотает, поймет, чего лишилась. Кому она

теперь нужна с мальцом! Все ей на блюдечке же подавал. Цаца какая! Пойдем,

мужики, начало моей свободы отмечать!

Теплая компашка быстро скинулась по денежке, сгоняли в лавку гонцы,

накупили снеди-пойла. Привели незаконных девок — ииии, веселье! Пока не

кончились припасы. Пока взбешенные соседи не привели бабку Иранию

полюбоваться на сыночка. Отец к тому времени уже умер – болел тяжело, но сгорел

быстро. Мать поохала, поахала, повозмущалась вероломством бывшей снохи

«...доверила ей самое дорогое, что было, сына своего, а она вот так, неблагодарная,

сбежала. Бросила мужа! Вот тебе и астрономова дочь, благородная кровь. Получила,

что хотела и сбежала...» Матери – они ведь всегда матери, и никогда не будут

порочить свое дитя. Всегда пожалеют, даже если дитя — полнейший мерзавец, и

самый в Мире бесполезный человечишко. Домишко, в котором прожил свою

недолгую семейную жизнь Джурий с семьей, отмыли и вернули хозяевам. В голову

как-то и не пришло, что надо бы найти беглянку, бывшей супружнице выслать хоть

денег, для мальчонки, на прокорм. Сама ушла, вот пусть теперь, как хочет, так и

выкручивается. Вернулся Джурий под маменькину крышу, где в это время сестрица

уже жила-поживала, с новым мужем. Дела у Джурия вроде бы пошли на лад,

жениться еще раз он поостерегся, так ходил к одной, желание потешить. А вот к

весовщикам регистрироваться — « ...увольте, не могу же я сердце на части рвать. Я

их так любил, а они со мной все время поступают, как с последней сволочью. Детей

и тех забирают, будто бы я о них позаботиться не могу. Всегда пытаюсь, пытаюсь, а

моих попыток никто не оценивает. Все в дом нес, старался, да кто их, этих дурных

баб понять сможет».

Прошел год, такой же тягучий, как и предыдущие. Джурий помаленьку

работал, помаленьку пил, помаленьку с бабами развлекался. Стройки-то всегда

были, есть и будут. Посему и каменщики никогда без дела не останутся. Да вот тоска

111

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

начала забирать Джурия в плен, жизнь стала казаться пустой и никчемной. Долгими

вечерами, когда уже выпито все, уже и курево не лезет, еда не впрок, а и бабенка

рядом посапывает, насытившись всем, что он мог предложить. Соседская,

неприхотливая, вечно в засаленном халате забегавшая то за куревом, то

опохмелиться, то соли просила, то кусок еще какой. Когда Джурий вернулся домой,

так она и вовсе повадилась – иногда неделями жила, неплохая так-то она, только вот

мылась крайне редко. А Джурий, приученный Лентиной к чистоте, иногда и

смотреть не мог на чумазое и благоухающее всеми ароматами естества тело своей

нынешней сожительницы.

Вспоминалось все, что было раньше, и тоска накатывала, что потерял где-то

он что-то важное и нужное. Становилось все тоскливее и не радовало уже ничего.