Пролог

Мало того, принимавшая роды повитуха его объявила ущербным, сказали, что он-де

и развиваться будет медленно, и говорить, наверное, не сможет — в общем,

обрисовали светлую перспективку: «Ребенок ваш, как растеньице будет какое — вот

как клумба у тебя, Лентинка, под окошком — поливать будешь, удобрять-кормить

будешь, а толку не будет, до усов надо ему сопли вытирать. И внуков не ждите».

Лентина выплакала все глаза, но от мальчика не отказалась — уперлась. А муженек

не смог к мальчику привыкнуть, стал в открытую попивать, работу искать даже

видимость забросил. А, выпив, причитал, что «...я им гордиться хотел, думал, что

вместе на работу ходить будем. Гусей ловить научить хотел... А на старости бы отцу

за пивком-винишком бегал... А этот, ну что он сможет...»

Мальчика назвали Кир, он рос-подрастал, переболев всякими детскими

недугами, пополз, а потом и пошел, начал лепетать, познавая окружающее по-

своему. Особое видение мира проявилось тогда, когда Киру попался в руки

карандаш. Мальчик начал рисовать, и рисовать так, что те, кто видел рисунки, могли

только восторженно крутить головой. Лентина не сомневалась, что у мальчика рано

или поздно обнаружится какой-нибудь талант – единственный в Мире потомок

кланов астрономов и каменщиков обречен вырасти особенным. Да, конечно, он был

иным, чем все остальные дети, как и предрекала повитуха, но теперь мальчик

становился особенным иным. Листики с его рисунками Лентина хранила, складывая

108

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

вместе, мечтая подкопить денег, чтобы нанять учителя, который смог бы огранить

талант маленького художника. Засыпал с карандашом в руках. Мать в нем не чаяла

души. Растила, холила и нежила, как могла. Отрывая от себя куски сна, души.

Недоедая и недопивая. Джурий, увидев рисунки сына в первый раз, выпил на

радостях и начал учить мальчика рисовать, вырывая карандаш и бормоча: «А вот

смотри, как надо, а так ты только бумагу переводишь». Кир, поначалу

обрадовавшийся тому, что папочка решил с ним поиграть, недоуменно смотрел

некоторое время на возню отца с карандашом и бумагой, потом отвернулся, сильно

втянув воздух носом, и с тех пор, если и рисовал, то втихую – так, что никто не

видел и не знал об этом, даже мать.

Долгие четыре года терпела Лентина мужнины пьяные сопли и постоянное

безденежье, долгие эти годы мыла-убирала-варила, стирала, кормила, не жалуясь,

молча. Лишь иногда, среди глубокой тьмы ночной, стиснув зубы, роняла горючие

слезы, стиснув зубы, чтобы не разбудить мерно похрапывающего супруга, от

которого несло перегаром. Время растянулось, дни казались бесконечными,

восходы-закаты случались редко и полыхали яростно, страшной, хроновой красотой

освещая города Мира. Однажды чаша терпения Лентины переполнилась – пришлось

выйти на работу, соседка помогла, подсказала, что в прачечной нужна гладильщица,

деньги хоть и небольшие, но все ж хоть какая-то копейка. Как-то по случаю днем

забежала домой. Глянь, а ребенок один сидит посредине комнаты, штанишки

мокрые, икает, голодный, глазенки зареванные и напуганные. А папаши нет.

Захолонуло сердце, схватила сына – а ну как что случилось с мужем, кинулась во

двор у соседей спросить. Не пришлось, сидит неподалеку, разглагольствует, как ни в

чем не бывало, во дворе с мужиками покуривает, беседы беседует, анекдоты им

травит. Ни слова не сказала и тогда Лентина. Молча сгребла вещички, свои да

ребенкины. Собиралась, не слушая бормочущего какие-то оправдания теперь уже

бывшего мужа: «Мол, ты не понимаешь ничего своим мелочным и склочным

бабским умишком. Я работу искал, договаривался уже про зарплату, а тут ты

подскочила, напугала глазищами своими всех, как я с такой женой могу работу

найти? А? Бьюсь с вами, бьюсь, стараюсь, пытаюсь, а ты ничем мои старания не

оцениваешь...» Развернулась Лентина молча, влепила ему от всей души пощечину,

109

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

зажегшую алый отсвет на небритой щеке. Оторопевший Джурий остался посреди

опустевшей комнаты, потирая щеку, яростно скрипевшую под рукой недельной

щетиной.

С мальчиком на руках сходила в прачечную, сказала, что работать здесь

больше не сможет по семейным обстоятельствам, получила расчет. Пробегав светлое

время дня, все свои городские дела устроила, продала кое-какие безделушки,

которые хранила на такой вот черный день. Кир, переодетый, накормленный и

довольный, то ковылял рядом, то ехал на ее руках. Уже ближе к закату договорилась

с возницей, что выдвигался в Блангорру, откуда можно добраться до самого края

Мира, а то и за край. Со следующим рассветом, полыхавшим в полнеба и