же Мир катится? Поэтому велел палачу приготовиться по-особому. Чтобы и на
пользу дела, да и оттянуться хотелось. А тут эти кляузники, шептуны, грязные
девки, орущие дети... Магистр встал, показывая, что прием окончен. Советник,
пастырь-рыцарь де Брасс, тот час же начал собирать упавшие бумаги и разгонять
народ, чтобы дали кастырю пройти:
- Все, все, завтра приходите, завтра. На сегодня приема нет. Расходитесь, господа
хорошие, а то сейчас рыцарей созову, чтобы скорости добавить.
С недовольным гулом миряне разбредались из залы справедливости. Магистр
прошел в свои покои, где его уже поджидал целый рой ухаживальщиков — любая
благородная дама бы позавидовала тому, как трепещут над таким клиентом
доблестные парикмахеры-массажисты-маникюрши. Все процедуры были
длительными, но очень приятными. Магистр расслабился и отдал себя в чуткие руки
ухаживальщиков. Теперь наступало личное его время, которое он проводил с
немалой приятностью. После всех процедур ждал обильный обед, полуденный сон, а
к вечеру зрелище – обещанная казнь с завораживающим театром пыток, а потом,
коли желание будет, на ночь можно подстилку поискать – помягче, помоложе да
покрасивее.
Обед оправдал ожидания, повар снова изощрился и устроил настоящий
праздник вкуса и желудка. Все блюда были такими, такими... Что даже не
расскажешь. Свежими, сочными, удивлявшими новизной и вкусом. Неожиданные
сочетания, казалось бы, несочетаемого. Как мог этот красномордый, вечно
недовольный, ворчащий свободнокровый мужик, родом откуда-то с приграничья
ежедневно творить такую сказку?! Откуда он знал, как сделать вот это, чему даже
еще и названия нет, что оно будет так сочиться мясным соком, и подчеркнуть вкус и
82
Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.
аромат его, призван какой-то иноземный фрукт с нежной кислинкой? И вновь
повидавший на своем веку Магистр мог признать, что удовлетворен и насытился.
Каждый раз давая себе слово, что, как только повар повторится — быть головушке
его на плахе, ибо дар кулинарный такой не от семерки, а от Хрона. Но отказаться от
таких яств сейчас, когда вроде и вина повара не доказана, нет уж, увольте... С трудом
выбравшись из-за обеденного стола, препровожден был в апартаменты для
полуденного сна. Появилась было девка какая-то, де Брасс выбирал, кого прислать,
ибо бывало, шалил Магистр после обеда, да он сонно отмахнулся от нее — не до
тебя сегодня. Уложен был на мягчайшие перины-подушки за легкий полог,
спасавший от всяких кусачих насекомых, осмеливающихся тревожить сон, и
провалился в сладкую дрему.
Проснувшись, освежился в купальне с теплой водой, бодрящей мятым
запахом. Достопочтенный кастырь скушал на полдник чашечку десерта. А потом
бодрой походкой отправился в пыточную, в которой мастер заплечных дел уже
готовил свои пугающие инструменты для жертвы. Вскоре привели первого узника.
Совсем молодого еще юнца, который, тем не менее, обвинялся уже в подрыве
государственных устоев. Пытался какую-то машину изобрести, которая якобы сама
могла лопасти мельниц крутить и не только в сезон ветров, а и в сезон дождей, и
свет давать, в прозрачную вазу спрятанный. Смешно. Будто бы в сезон дождей что-
то работать может. Когда все тонет в потоках воды, стремящейся с неба, и все сидят
по своим домам, и только мужской пол высовывает нос на улицу, да и то лишь в
случае крайней необходимости. Узник пытался выглядеть бодрячком, да только
заметно его потряхивало при взгляде на палача – предварительные пытки уже были
произведены. Стены в каземате давно стали грязно-коричневого цвета, с веками
въедавшимися потеками — крови, воды, рвоты и всякого такого, что может еще
использоваться в тяжелом и неблагодарном ремесле выбивания правды. А запах,
запах тоже соответствовал месту и времени — запах угасших надежд, замученных
ожиданий, затхлости, пота, того самого тяжелого липкого пота, который выступает
на всем теле, когда страшно до жути, до состояния такого, что вот-вот лопнет
мочевой пузырь и по ногам потечет желтенькая водичка, вперемешку с коричневой
вонючей жижей. Углы были затянуты пыльно-мохнатой паутиной, нараставшей там
83
Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.
уже много времен, пауки, что сидели в центре, тоже такие, особенные — очень
толстые, с детскую головку величиной, чем питались – понятно. Поговаривали, что
они очень любят кровушку и мяско человеческое, которое, бывало, остается после
того, как узник уже сознается или не может говорить, чтобы сознаться, и волокут его
бессловесного на казнь, как якобы сознавшегося, потешить народ. У палача среди
пауков любимцы были, он им даже имена давал.
Магистр войдя, основательно умостился в удобном кресле и трижды хлопнул