Проклятый город

В доме был накрыт шикарный стол, конечно, может и не по городскому, но слюной, да ещё после недели на сухпайке, изойти можно было без особых проблем. На столе стоял чугунок с варёной картошкой, куда бросили баальшой кусок сливочного масла и посыпали сверху укропом. Горячая, домашняя колбаса, истекающая жиром, с так туго натянутой кожицей, что казалось, задень её и она лопнет по всей длине, явив темнокрасное, парующее мяско. Солёные бочковые огурцы, при взгляде на которые, даже ещё не попробовав их, лицо начинало перекашиваться, как будто ты сожрал лимон. Маринованные помидорчики, небольшие, с очень тонкой кожицей, острые и солёные, на один жевок, как раз под закусь. Квашенная капустка, политая подсолнечным маслом, так и просилась, чтобы её взяли щепотью и закинули в рот, смачно захрустев, чтоб остальные обзавидовались. Солёные грузди, намешанные с резанным луком и опять таки в постном масле. Маленькие рыжики, размерами не больше ногтя большого пальца мужчины. Сало, порезанное по нашему, а не по городскому, толстыми ломтями, с розовыми прожилками, прозрачное на вид и такое вкусное, что слюна начинала выделяться при одном взгляде на него. Ватрушки с картошкой и творогом, пироги с малиной, с рыбой, с мясом, с яйцом и зелёным луком, с яблоками, с брусникой; причём слепленные не на продажу, когда ты с трудом находишь в подгорелом тесте слабый запах мяса или рыбы, а по нашему, когда ты берёшь пирог, и чувствуешь, что он сейчас разорвётся под тяжестью начинки. Мочёные яблоки, солёная рыба, мелкая щучья икра — всё стояло и звало себя попробовать. Посреди стола, королевой, стояла четверть, прозрачной как слеза, настоянной на травах, а потом ещё раз перегнанной, самогонки Беспутого.

Семёнова баба наводила на столе последний марафет, недовольно ворча о том, что её не предупредили и дома ничего нет и бедно на столе. Семён, добродушно цыкнул на неё и проговорил:

— Ну что гости дорогие!? Прошу отведать, что Бог послал!

Мы не стали просить себя дважды и кочевряжится, а, помыв руки, проследовали к столу. Склонив голову, Семён прочитал короткую молитву. Все чинно ждали, захлёбываясь слюной и теряя сознание от ароматов. Не став томить наше терпение, Семён подмигнул и, налив по рюмочке, поднял и сказал тост:

— Ну!!! Будем!!!

Все выпили и смачно захрустели, кто чем и до чего смог дотянуться. Семёнова баба торжественно внесла большой чугунок с дурманящим запахом ухи, за ней девушка тащила большущую глиняную миску, с варёной рыбой. Получив тарелку густой, всю в жёлтых кляксах жира, ухи; а к ней огромный кусок белорыбицы, Маг шлёпнул туда здоровенную ложку сметаны (хотя по моему зря, без сметаны вкуснее, но он же городской, а они там все диковатые), довольно крякнул и выжидательно посмотрел; сначала на Семёна, а потом на рюмочку. Понятливо кивнув, Семён наполнил посуду и сказал вечный тост:

— Ну!!! Чтобы муха не пролетела!

Поначалу мы настолько активно работая вёслами, блин, прошу прощения ложками, что напоминали гребцов на галерах. Но постепенно движение замедлялось. Выпив все по третьей (кроме гнома, который в промежутке, не стесняясь, успел выпить ещё три стопарика и громогласно потребовать «нормальну посуду», из которой можно пить, а не только нюхать, пытаясь языком вылизать случайно не испарившиеся со стенок следовые количества спиртного). Шустрая девка, собрала тарелки и утащила их в кухонный закуток и притащила второе горячее. Здоровенные жаренные куски мяса, натёртые специями, посыпанные зеленью и источающие такой аромат, что даже гном бросил свою кружку, а заурчав, как голодный кот, вцепился зубами в самый большой кусок. Дроу, аккуратно отрезавший небольшой кусочек, наклонился ко мне:

— Что это за мясо. Митрич? Никак признать не могу.

— Вкусно? — улыбнулся я.

— Вкусно, — признался дроу.

— Ешь и не спрашивай — тошнить не будет, — с этими словами я тоже с аппетитом стал наяривать мяско, тихонько посмеиваясь про себя.

Секунду поколебавшись, эльф продолжил трапезу.

Седой, поначалу недоверчиво нюхающий рюмочку, разошёлся и опрокидывал один стопарик за другим. Если бы я не знал точно, что оборотни не пьянеют — я бы решил, что он хорошо закосел.

Эльфийка, аккуратно пригубив первую рюмочку, отставила её в сторону, покушала горячего, а теперь налегала на пироги с брусникой, да солёные огурцы. Баба Семёна, заметив, что та ничего не пьёт, плеснула ей в большую кружку, из настоящего фарфора, фирменного морса. Кивнув, эльфийка благодарно улыбнулась, потом аккуратно попробовала морс. Глаза расширились, она неверяще посмотрела в кружку и залпом допила остатки. После этого наклонилась к Арни и что-то тихо сказала. Тот встал, во весь свой немалый рост, и передвинул кувшин с морсом почти вплотную к эльфийке. Та его очень плотно оккупировала, ревниво пресекая попытки остальных поживиться волшебным напитком.