Проклятые

Сколько пикантных подробностей можно узнать, если дать себе труд ознакомиться с книгами из списка внеклассного чтения для лишней пятерки в журнале! Особенно если проводишь рождественские каникулы голышом, в одиночестве, в пустом ученическом общежитии. Во втором томе свифтовского шедевра гигантские жители Бробдингнега представляют плененного Гулливера королевскому двору, и его поселяют в покоях у королевы, в непосредственной, очень интимной близости к огромным фрейлинам. Эти придворные дамы забавляются тем, что раздеваются догола и ложатся все вместе в одну постель, а наш герой Гулливер вынужден бродить по горам и долинам их обнаженных великанских тел. Выступая в роли рассказчика, Свифт описывает этих женщин – самых прекрасных и утонченных аристократок тамошнего общества, которые издали кажутся просто прелестными, однако при близком контакте их совершенные тела превращаются в топкую, смрадную геенну. Наш злосчастный миниатюрный герой бредет, спотыкаясь на каждом шагу, по их рыхлой и влажной коже, продирается сквозь кошмарные заросли лобковых волос, преодолевает препятствия в виде воспаленных прыщей, огромными кавернозных шрамов, ям и морщин глубиной по колено, участков отмершей шелушащейся кожи и луж зловонного пота.

Да, тут надо отметить, что описанный Свифтом пейзаж напоминает реальную адскую местность: знатные дамы исполинского роста развалились на мягкой постели в послеполуденной неге и ждут, даже требуют, чтобы их ублажал крошечный мужичок с ноготок. А он сам содрогается от отвращения. Объятый ужасом, обессиленный и несчастный, наш Гулливер вынужден трудиться как раб пока эти гигантские дамы не будут удовлетворены. Во всей англоязычной литературе найдется немного отрывков, которые могли бы сравниться с этой свифтовской сценой по описательной прямоте и неприятной мужской грубости.

Моя мама сказала бы, что мужчины – мальчики, взрослые, мужчины в целом – слишком глупы и ленивы, чтобы выступить в роли действительно одаренных лжецов. Их легко раскусить.

Да, пусть я мертвая, в чем-то высокомерная, где-то даже категоричная, но я могу распознать дурной запах мизогинии, когда он бьет мне в ноздри. Вполне вероятно, что в детстве Джонатан Свифт стал жертвой сексуального насилия, а после выплеснул свою ярость в пассивно-агрессивной фантастической прозе.

Мой папа выдал бы очередной бесполезный афоризм: «Женщина ест, чтобы кормить свою дырочку». Что означает: все наши чрезмерные крайности в чем бы то ни было – это лишь компенсация за недополученный минимум сексуального удовлетворения.

Моя мама сказала бы, что мужчины пьют как не в себя, потому что их пенисы постоянно мучаются от жажды.

Честное слово, мне, как ребенку бывших хиппи, бывших растаманов, бывших панков, бывших анархистов, приходится подвергаться постоянной бомбардировке бесконечных унылых банальностей.

Нет, я еще никогда не испытывала оргазма, но читала «Мосты округа Мэдисон» и «Цвет пурпурный» и узнала от Элис Уокер, что, если ты помогаешь женщине открыть для себя целебную силу стимуляции клитора, она навечно останется твоей верной поклонницей и лучшей подругой.

Итак, я стою перед сербской демоницей, возвышающейся до небес голой женщиной-смерчем, известной как Пшеполдница.

Первым делом я сбрасываю с ноги второй мокасин и ставлю его на безопасном расстоянии от великанши. Снимаю свою школьную кофту, сворачиваю и аккуратно кладу поверх обуви. Расстегиваю манжеты блузки и закатываю рукава до локтей, не отрывая глаз от волосатых ног демоницы. Я смотрю вверх и вижу ее голени, колени и мускулистые обнаженные бедра, мне приходится задирать голову, чтобы разглядеть ее бробдингнегский лобок.

Раздается пронзительный свист, разрывающий воздух, как рев пожарной сирены. На земле у меня под ногами лежит и таращится на меня, кривя губы, откушенная голова Арчера.

– Эй, малышка, – говорит голова, – что бы ты ни задумала, лучше не надо…

Я наклоняюсь и хватаю Арчера за длинный синий ирокез. Держа его голову как дамскую сумочку, я взбираюсь на свод стопы великанши.

Болтаясь в моей руке, Арчер говорит:

– Когда тебя пожирают, это чертовски больно.

– Ты не обязана ничего делать… – продолжает он.

Я беру его голову в зубы, прикусив ирокез – так пират держит нож, когда лезет на мачту, хватаясь за такелажные канаты. Я точно так же карабкаюсь вверх по густым волосам на ногах демонической великанши Пшеполдницы, поднимаясь по мясистому гребню ее исполинской голени. Как Гулливер, я пробираюсь по сморщенной коже у нее на колене и продолжаю подъем по бедру, цепляясь на грубые жесткие волоски. Бросив взгляд на далекую землю, я вижу Бабетту, Паттерсона и Леонарда. Они запрокинули головы и наблюдают, разинув рты, за моим восхождением. С такой высоты мне видны все окрестности: перламутровое мерцание океана Спермы вдали, пар над озером Горячей Слюны, черные тучи летучих мышей, что вечно кружат над рекой Крови.

Раскачиваясь на синих волосах, зажатая у меня в зубах, голова Арчера произносит:

– Тебе уже говорили, что ты больная на всю голову?