Проклятие Шалиона

– …и поблагодарить Богов за то, что вы не выше, чем есть; в противном случае, я был бы разорен.

Смех пронесся по толпе придворных. Дондо улыбнулся Изелль и прошептал:

– Можно?

И, не дождавшись ответа, наклонился вперед и перекинул нитку через ее голову. Принцесса отклонилась, когда рука придворного как бы случайно коснулась ее щеки, и принялась восхищенно перебирать и рассматривать сверкающие шарики жемчуга. Принцесса поблагодарила дарителя, а тот поклонился – слишком низко, подумал Кэсерил, усмотревший во всем этом действе некую насмешку.

Лишь после этого Дондо улучил мгновение и что-то произнес брату на ухо. Кэсерил не расслышал слов, но по тому, как сложились поросшие бородой губы младшего брата, можно было прочитать Готоргет. Ди Джиронал взглянул на Кэсерила мрачным острым глазом, но оба тут же вынуждены были покинуть место действия, ибо очередь дарителей была достаточно длинна и напориста.

Водопад подарков – и умных, и просто дорогих – пролился на принца и принцессу. С помощью Бетрис Кэсерил не просто охранял подарки, но и делал детальные заметки относительно тех, кто и что дарил. Позже эти записи он использует при составлении полной описи. Придворные роились вокруг молодых брата и сестры короля, как пчелы вокруг пролитого меда. Тейдес находился в столь сильном и радостном возбуждении, что за малым не принимался хихикать и по поводу, и без повода. Ди Санда стоял рядом с принцем, несколько напряженный, но довольный. Изелль, хотя блеск и красота двора и произвели на нее впечатление, вела себя с подобающим ее статусу достоинством. Забеспокоилась она лишь однажды – когда ей представили посла одного из северных рокнарийских государств – высокого, с золотистой кожей и каштановыми волосами, уложенными в аккуратные косы. Его расшитые одежды затрепетали, словно знамена на ветру, когда посол поклонился принцу и принцессе. Принцесса без улыбки, но вежливо ответила на приветствие и поблагодарила за прекрасный пояс, украшенный кораллами, нефритами и золотом.

Подарки, преподнесенные Тейдесу, были более разнообразны, хотя чаще всего ему дарили оружие. Принцессу одаривали преимущественно драгоценными камнями. Правда, были там еще и три музыкальные шкатулки. Наконец все подарки, за исключением тех, что были уже надеты на принца и принцессу, выложили на столах для всеобщего обозрения, где они и лежали некоторое время под охраной двух пажей – демонстрация богатства, ума и щедрости дарителей (знаком чего они, собственно, и были). Вся же толпа придворных отправилась в банкетный зал.

Принца и принцессу провели за королевский стол и посадили рядом с королем и королевой. Дальше за столом уселись братья ди Джиронал. Канцлер ди Джиронал несколько скованно улыбался четырнадцатилетнему Тейдесу, Дондо же старался произвести на Изелль наиболее благоприятное впечатление, хотя заметно было, что своим шуткам он смеется гораздо громче, чем она. Кэсерила посадили за один из столов, установленных перпендикулярно по отношению к столу королевскому, недалеко от его подопечной. Рядом с ним оказался средних лет человек, представившийся послом Ибры.

– Ибранцы хорошо отнеслись ко мне во время моего последнего визита в вашу страну, – вежливо проговорил Кэсерил, когда они познакомились, не вдаваясь в детали. – А вы по каким делам в Кардегоссе, милорд?

Ибранец дружески улыбнулся.

– Вы ведь человек принцессы Изелль, верно? Ну что ж, скажу: главным образом, меня привлекли сюда прелести осенней охоты. Но, кроме того, мой король попросил меня убедить короля Орико не оказывать поддержки новому восстанию наследника нашего престола, которое тот учинил в Южной Ибре. Его, кстати, поддержала Дартака. Но я уверен, что со стороны дартакийцев это – медвежья услуга, и наш наследник со временем это поймет.

– Восстание наследника, конечно же, есть серьезный удар по королю Ибры и причина серьезных беспокойств, – вдумчиво сказал Кэсерил, и в словах, и в тоне своем сохраняя строгий нейтралитет. Старый Лис Ибры достаточно часто за последние тридцать лет играл с Шалионом в двойную игру, считаясь ненадежным другом и опасным врагом, и эта то затихающая, то вновь вспыхивающая распря с сыном наверняка была возмездием за его вероломство: с Богами шутки плохи!

– Я не знаю, что думает по этому поводу король Орико, – продолжил он, – но, как мне кажется, более надежным делом было бы поддержать именно сына. Враждующие стороны либо помирятся, либо само время решит их спор. Борьба с молодостью обречена на неизбежное поражение – это борьба с будущим!

– Не в нашем случае. У Ибры есть еще один сын.

Посол склонился к уху Кэсерила и прошептал: