Проклятие Шалиона

На возвышении в конце тронного зала, осененном шатром из красного шелка, украшенного золотым шитьем, на позолоченных креслах восседали король Орико и королева Сара. Вечером Орико выглядел лучше, чем днем, – чисто умытый, в аккуратных одеждах, с легким румянцем на пухлых щеках. На голове его, в полном соответствии с замшелыми средневековыми обычаями, красовалась золотая корона. Королева была одета в весьма элегантное алое платье, в тон с одеянием супруга. Сара сидела подчеркнуто прямо, даже несколько чопорно, как показалось Кэсерилу. Ей было около тридцати пяти, и ее былая красота и свежесть несколько потускнели, а на лице застыло какое-то деревянное выражение, и Кэсерил понял, насколько смешанные чувства владеют королевой во время королевских приемов. Будучи так долго бесплодной, она понимала, что не исполнила своей главной обязанности по отношению к Шалиону, и склонна была винить исключительно себя. С другой стороны, когда Кэсерил был близок ко двору, он слышал разговоры, что у Орико не было и внебрачных детей, хотя объясняли это, как правило, его образцовой верностью жене и приверженностью исключительно брачному ложу. Приглашение ко двору принца Тейдеса можно было воспринять как публичное признание печального фиаско, которое королевская семья потерпела в весьма частном секторе своей государственной деятельности.

Принц и принцесса подходили к королю и королеве по очереди. С монархом и его супругой они обменялись родственными поцелуями, хотя полный ритуал приветствия предполагал целование лба, рук и ног. Но сегодня церемония шла по облегченной программе. Каждый же член свиты Тейдеса и Изелль должен был, преклонив одно колено, целовать руку короля и королевы. Рука Сары под поцелуем Кэсерила была холодна, как воск.

Кэсерил, стоя позади Изелль, тайком потирал спину, готовясь к проходу вереницы придворных, ни одному из которых принц и принцесса не имели права отказать в приветствии, а также пусть и малом, но знаке внимания. Дыхание замерло в груди Кэсерила, когда он увидел, кто из придворных первым приближается к Тейдесу и Изелль.

Марту ди Джиронал был одет в полный мундир генерала святого военного ордена Сына, и преобладали в его одеянии коричневый, оранжевый и желтый цвета. С тех пор, как Кэсерил последний раз видел генерала три года назад, получая из его рук ключи от Готоргета и полномочия командира гарнизона, ди Джиронал изменился не сильно. Суховатый, с седеющими волосами, холодным взором, налитый энергией и неулыбчивый – такой же, как и в те дни. Широкая перевязь, на которой висел меч ди Джиронала, была украшена изготовленными из эмали и драгоценных камней символами Сына, а также изображениями оружия, животных и кубков. Тяжелая золотая цепь канцлера Шалиона висела на шее генерала.

Руки его украшали три перстня с печатями: один – с печатью его собственного дома, один – Шалиона и один – ордена Сына. И больше никаких украшений: никакие драгоценные камни не затмили бы блеск власти, воплощенной в поясе, печатях и цепи канцлера.

В генеральских одеждах был и лорд Дондо ди Джиронал. В его наряде преобладали белый и голубой цвета Дочери. Гораздо более плотный, чем брат, а также страдающий излишней потливостью, в свои сорок лет он по-прежнему воплощал присущую всей семье энергию. Он ничуть не изменился с тех пор, когда Кэсерил видел его в лагере брата – за исключением появившихся с тех пор на его груди новых знаков отличия. Когда-то Кэсерил думал, что Дондо, отличавшийся неумеренностью за столом и в постели, падкий до плотских утех, в конце концов станет таким же толстым и потрепанным, как Орико, но оказалось, что он нажил себе всего-навсего небольшое брюшко. Сияющие разнообразными драгоценностями руки, уши, шея, орнаментированные золотом носки башмаков – все говорило о том, что он решил с избытком восполнить недостаток драгоценностей, ощущавшийся в одежде брата. Ди Джиронал просто скользнул взглядом по Кэсерилу и не узнал. Зато брат его уже при приближении мрачно сдвинул брови и нахмурился, вглядываясь в смутно знакомые черты. Узнав кастиллара, он нахмурился еще сильнее, но тут же вынужден был отвести глаза, поскольку его брат приказал слуге принести подарки, предназначавшиеся принцу Тейдесу, – отделанные серебром седло и упряжь, а также изысканной работы охотничий лук и копье для медвежьей охоты с сияющим стальным наконечником. Тейдес, искренне взволнованный подарками, сердечно благодарил.

Лорд Дондо, поприветствовав принцессу, щелкнул пальцами, и тут же вперед выступил слуга с маленькой шкатулкой. Театральным жестом открыв ее, Дондо извлек оттуда невероятной длины нитку жемчуга, которую показал всем окружающим, после чего обратился к Изелль:

– Принцесса! Позвольте от лица святого ордена Дочери, моей славной семьи и от себя лично приветствовать вас в Кардегоссе! Могу ли я в качестве подарка преподнести вам эту нитку жемчуга, в два раза превосходящую длиной ваш рост…

Он потряс ниткой, которая, действительно, будучи сложенной вдвое, была размерами с принцессу.