Прогулки по чужим ночам

– Теперь буду две могилы обихаживать. – Танька накалывает вилкой кружок колбасы. – Кука могилу, ну и еще Иркину.

– Я оставлю тебе деньги, закажешь им памятники, – говорю я.

– Не боишься, что присвою?

– Нет. Ты этого не сделаешь.

– Правильно. Не сделаю. – Танька хмуро сопит. – Слушай, балерина, тут такое дело… Короче, всякое между нами бывало, но все равно скажу. Недели три назад приезжали сюда ребята на крутых машинах. Расспрашивали о тебе и ко мне приходили.

– О чем расспрашивали?

– Вот дура, говорю же – о тебе. Ну, какая ты, о привычках твоих… Я им, конечно, не сказала, какая ты сука, пусть это станет для них сюрпризом, но ты имей в виду.

– Хорошо. Спасибо тебе, Тань.

– Не за что. – Она пожала плечами, отгоняя неловкость. – Ты смотри, балерина, чтоб мы и тебя вот так, как Ирку, не… черт, что я болтаю? А Рыжий – настоящий красавец. Спишь с ним?

– Нет.

– Ну и дура. Он за тобой всю жизнь, как подсолнух за солнцем.

– Что ты говоришь? Он просто мой друг.

– Только такая, как ты, может не видеть очевидного. Смотри, балерина, это тебе не Стас, плесень гнилая.

– Почему плесень?

– Отродясь такой.

– Да ну, глупости.

– А я тебе говорю. Я всегда знаю, кто есть кто, чуйка у меня. Потому ты меня так раздражаешь.

– Не понимаю…

– Да где уж тебе понять! Ты всегда была – словно аристократка, и ничего к тебе не липло. Ни черта ты в людях не понимаешь, хоть и ученая. Всех по себе меряешь, а только не все такие. Ладно, пора мне, дома дети ждут. Чего смотришь? Двое их у меня, я уже давно завязала, на железке работаю обходчицей, и муж тоже. Давай, балерина, не кашляй и смотри под ноги.

Она уходит, ее бесформенная фигура исчезает за поворотом. Вот вам и Танька! Не зря Старик на нас жизнь потратил. Старик… О чем он хочет поговорить? Неужели и к нему приходили таинственные посетители? Только я не понимаю, кого и почему я могла заинтересовать.

– Лиза! – Это Стас.

– Зачем ты приехал?

– Я приехал на похороны, Ирку проводить.

Он стоит, освещенный закатным солнцем, и мне так больно его видеть, что нечем дышать. Я же… любила его. И, может, люблю до сих пор. Только видеть его сейчас для меня – худшее из зол. Стасик, что ты сделал со мной?

– Жалко ее. – Он смотрит так знакомо, и мое сердце сжимается от боли, уже забытой. – Я должен кое-что тебе сказать.

– Говори.

– Я не знаю, что происходит, но вокруг тебя началась какая-то возня. Лиза, ты в опасности, и если в последнее время произошло что-то… необычное, расскажи мне.

– Я тебе говорила: убили моего соседа. Ну а теперь – Ирка. Это считается необычным?

– Ты же не успела с ней поговорить. О чем ты хотела расспросить ее?

Спасибо, коллега, не сдал меня. Значит, кто-то уже интересовался, успела ли я побеседовать с Иркой. Теперь – мой ход.

– Я просто пришла ее навестить.

– Лиза…

– Мне нечего тебе сказать. Я не понимаю, кто может мною интересоваться? Я просто врач, обслуживаю обычных людей, не знаю никаких тайн, кому я могла понадобиться – сирота без роду, без племени? Стас, ты и сам это знаешь.

– Да, но стало очевидным, что чего-то мы не знаем. Чего-то, что непосредственно тебя касается.

– Тогда тебе известно больше, чем мне.

– Лиза, я очень прошу: будь осторожна. Вот, возьми.

– Что это?

– Сотовый. Я знаю, что у тебя свой есть, но этот номер буду знать только я. Если что-то случится, немедленно звони, я приеду и вытащу тебя.

– Что может случиться?

– Не знаю. Но выясню, я уже работаю над этим. Ладно, мне пора, пойду, попрощаюсь со Стариком.

Он уходит, а я обессиленно опираюсь о стену. Не знаю, что и думать, но я точно непричастна ни к каким сомнительным делам. Так почему вокруг меня происходит что-то непонятное? Может, меня с кем-то перепутали? Невозможно. Расспрашивали-то именно обо мне. Чертовщина какая-то.

Старик живет в маленьком домике, который стоит среди пожелтевшего сада. Мы все бывали здесь не раз, особенно когда он поселился в нем навсегда. До этого он практически жил в интернате, спал на диване в кабинете, ел с нами в столовой. Ему платили какую-то зарплату, но он никогда не копил деньги, потому что регулярно то одному, то другому его воспитаннику требовалась помощь. Он и нам с Рыжим постоянно присылал переводы, покупал и привозил вещи. Мы все воспринимали это как должное, он был нашим отцом и заботился о нас, а теперь мы, встав на ноги, помогаем ему – кто как может. На его пенсию не то что жить – умереть нельзя.

– Тут Татьяна принесла пирогов, а Вова Прищепа мяса и масла, я не голодаю. – Старик суетится, стараясь устроить нас поудобнее. – Давно вы не приезжали, давно, а денег не стоило присылать, заработок у врачей известно какой, у меня все есть, сколько мне одному надо? Вот, устраивайтесь. Я так понимаю, тайн друг от друга у вас до сих пор нет.

– Нет. – Рыжий удивленно смотрит на него. – А что случилось?