Прогулка. Самый простой источник радости и смысла

Первый раз на моей памяти, казалось бы, невероятное случилось 20 июля 1969 года. В тот день Нил Армстронг прошелся по Луне, а США по праву стали первой в мире страной, оставившей след на ближайшей к Земле планете. И этот след сохранится навечно, ведь на Луне, как известно, не бывает ветров. Мне тогда было шесть лет, и, услышав новость, я выбежал на улицу, чтобы посмотреть на Луну, в полной уверенности, что увижу там Армстронга. Сделав несколько странных парящих шагов, Армстронг повернулся, поднял свою камеру Hasselblad и сфотографировал Базза Олдрина, выходящего из лунного модуля «Орел». Олдрин потом всю оставшуюся жизнь расстраивался, что Армстронгу удалось прогуляться по Луне первым. А еще Армстронг произнес фразу, которую помнит весь мир. Ситуация с Олдрином всегда напоминает мне, что все, даже первый в истории выход человека на Луну, можно расценивать как поражение.

Однажды я спросил у американской астронавтки Кэти Салливан, о чем она думала, глядя на нашу планету издалека в рамках программы подготовки к выходу в открытый космос. «В обычной жизни Земля для нас – это небольшой участок суши, на котором мы живем. А на орбите вдруг видишь ее такой, какая она есть, – как планету. Как единую сферу, на которой мы все живем». По словам Кэти, после этого она гораздо сильнее зауважала нашу планету, наш общий дом.

© НАСА.

А еще я спросил Кэти, каково это – выйти в открытый космос? «Я тогда на тысячу процентов присутствовала в настоящем моменте… только где-то глубоко-глубоко теплилась слабая мысль: как же круто делать это в реальном мире [а не в центре подготовки к полетам]».

На рубеже веков мы с Арне Нессом отправились в путешествие к островам Микронезии. Там затерялся Нан-Мадол, древний город в западной части Тихого океана, напоминающий Венецию. Город построен на коралловом рифе, его фундаментом служат подводные камни, а над водой возвышаются деревянные конструкции. Строительные работы начались примерно в VII веке и завершились в XIII, примерно в то же время, когда в Париже строился Нотр-Дам, а в Камбодже Ангкор-Ват. Сегодня над поверхностью океана выступают фундаменты нескольких из девяноста двух рукотворных островов, состоящих из 750 тысяч тонн черных базальтовых валунов весом в 5–10 тонн каждый. Скорее всего, они были добыты в карьере, расположенном километрах в двадцати от этого места. Исследователи до сих пор бьются над вопросом, как их сюда транспортировали. Неужели тащили через джунгли? Однако после попытки прогуляться по острову мы с Арне усомнились в том, что такое под силу людям. А может, валуны подвозили на каноэ? Этого уж точно теперь никто не расскажет.

Как строился Нан-Мадол, по сей день остается одной из величайших археологических загадок мира. По местной легенде, валуны из карьера в нужное место принес дракон, и он же аккуратно сложил их друг на друга. Путешествовавший вместе с нами профессор археологии отреагировал на эту легенду предельно лаконично: «Невозможно, невозможно, невозможно». А Арне, задумчиво посмотрев на него, сказал: «Это вполне возможно, но, по нашим привычным расчетам, крайне маловероятно. С философской точки зрения между невозможным и фантастически невероятным лежит огромная пропасть».

Я был тогда очень благодарен ему за эти слова, потому что Арне сумел сказать то, что я чувствовал, но не мог сформулировать. Надо полагать, утверждение, что все возможно, по логике столь же верно, как и обратное ему. Отправляясь в длительный пеший поход или поднимаясь на гору, я в значительной степени могу контролировать ситуацию, но абсолютного контроля не буду иметь никогда. Сомнения полезны для развития благоприятных возможностей. «Утверждение, что что-то невозможно, – не что иное, как временная, рабочая гипотеза», – считает Арне. Если что-то изменится, два плюс два может равняться пяти. Арне Несс часто это говорил, ссылаясь на философию поссибилизма, обычно с улыбкой на губах. Я не думаю, что он действительно верил, что может проснуться на вершине Эвереста после того, как заснет в своей постели в районе Мидтштуен в Осло, однако явно не считал это таким уж невозможным.

* * *

«Не делай этого» и «это ни за что не сработает» – вот две заповеди, которые мне часто приходилось слышать в детстве. Иногда они оказывались верными, скажем, у меня и правда не получалось дойти до запланированной далекой цели. В таких ситуациях я испытывал одну из глупейших самомотивационных эмоций в мире – schadenfreude, то есть злорадство. Но в других случаях все проходило лучше некуда. Твердите своей пятилетней дочурке, что она плохая бегунья, и, скорее всего, девочка будет верить этому до конца жизни.