Пробуждение внутреннего героя. 12 архетипов, которые помогут раскрыть свою личность и найти путь

И рано или поздно это обязательно произойдет. Вы получите ответ через сновидение или «ага!»-переживание. Или «случайно» встретите нечто важное – через друга, книгу, сообщение, чье-то выступление. Или получите инсайт через созерцание природного объекта или символа.

Язык Души – правополушарный, метафорический, нарративный и парадоксальный – очень непохож на левополушарный язык: логический, дуалистический, дискурсивный язык Эго. Духовные озарения обычно приходят не в результате тяжелого труда, а рождаются из стремления человека получить ответ. Растерянность и ощущение полнейшего бессилия и разочарования помогают нам открыться подобным моментам внезапной ясности. Мы не способны контролировать происходящее с нами в такие минуты. Но, если нам повезет, мы научимся погружаться в это бессилие и проходить сквозь него к глубокой мудрости, доступной каждому из нас.

Древние мистические культы и алхимия

В современном мире, как правило, не принято говорить об инициирующем опыте. И хотя юнгианский анализ – это современная форма посвящения, большинство людей, которые обращаются сегодня к психологам, скорее обращаются к работе с Эго и учатся лучше приспосабливаться к окружающему миру, в то время как древние практики уделяли гораздо больше внимания инициации, ее роли и предназначению. Мне бы хотелось остановиться на двух таких практиках: древние мистические культы и «наука» алхимия.

Древние мистические культы как источники психологической истины

Мистерии всегда представляли собой мистический аспект религий плодородия, которые прославляли сексуальность, рождение и смерть. Наиболее важной для всех мистических религий является предполагаемая параллель между циклами природы и духовной и психологической жизнью. То есть личная и семейная жизнь, природные процессы и сфера божественного – рассматривались как взаимное отражение и часть единого непрерывного процесса.

В некоторых культурах было принято отмечать солнечные циклы (весенние, летние, осенние и зимние), в то время как в других – лунные циклы (растущая, убывающая луна и полнолуние). Природные циклы соответствовали священным событиям – рождению, телесной любви и смерти. Изначально великим духовным божеством была Богиня, и только потом Бог. У этого божества рождался сын (в первых мифах о Богине он становится супругом своей матери) или дочь (как в мифе о Деметре и Персефоне), боготворимая этим родителем. И все же этого ребенка должны были принести в жертву: Персефону похищает Аид, и полгода она должна находиться в царстве бога смерти; Менады разрывают Диониса на части; Христос оказывается распят.

В этих историях за смертью или жертвоприношением следуют образы возрождения. Старое божество умирает и возрождается в новом году. Воскресает Христос; Исида собирает тело мужа Осириса по кусочкам и оживляет его при помощи заклинаний и своей бесконечной любви к нему; Персефона возвращается на землю, и зима сменяется весной. Такие модели чередования смерти и возрождения не только параллельны изменениям в природе, они также отражают процесс психологического обновления: что-то новое в нас рождается после умирания изживших себя частей.

В более поздних патриархальных религиозных мифах, например в истории христианства, сохраняется ощущение таинства, связанного со смертью и воскрешением, но в них оказывается утраченным важный акцент на одном из величайших таинств – сексуальности. Более ранние религии плодородия прославляли не только смерть и возрождение, но и великое чудо рождения в результате сексуального союза. Таким образом, сакральные объекты ранних мистических религий в открытую прославляли мужскую и женскую эротическую энергию. Часть этой символики была перенесена в христианскую литургию. Как отмечает Эстер Хардинг, «Зажженную свечу погружают в купель, и происходит ее оплодотворение», – что отчасти напоминает древний эротический символизм[18]. Но сакральность сексуального единения – то, что лежало в основе такого символизма, – была утрачена.

Мы можем переживать инициацию через любовь, первоначально возникающую как сексуальное притяжение, а впоследствии через любые связи с тем, что так или иначе вызывает в нас страсть (работа, идеи, духовность). Таким образом мы испытываем божественную искупительную любовь или переживаем глубокую внутреннюю цельность (когда любовь объединяет разрозненные части психики).