Призрак Проклятой Башни

Повернувшись, я направился к дверям. Увидев это, Спиро ударился в ещё большую панику и попытался ухватить меня за шиворот, чтобы вернуть обратно. Разумеется, из этого ничего не вышло. Призрачная рука прошла сквозь призрачный воротник, как два потока воздуха проходят друг сквозь друга.

- Стой, Олли, не покидай меня! Вернись! Я не могу здесь оставаться! Кажется, у меня уже начинается клаустрофобия! Олли! Ты слышишь? Я уже чувствую удушье! Если я останусь здесь ещё хотя бы минут пять, я помру, точно тебе говорю! Ты слышишь меня?! Олли, дружище, вернись, сволочь! Господи, и на кой чёрт я только согласился на это?! Помогите кто-нибудь!!!

Я быстро спикировал с холма и миновал заросли терновника, стараясь не оборачиваться и не обращать внимания на несущиеся мне вслед отчаянные вопли. Пока я летел вдоль дороги, идущей к лесу, крики циркача раздавались практически за моей спиной. Однако в какой-то момент они вдруг резко отдалились и стихли. Похоже, башня решила, что её новый постоялец уже достаточно прогулялся и ему пора возвращаться домой. И вот наконец вокруг меня плотным коконом сомкнулась тишина, и я остался с ней наедине...

Глава Седьмая,

в которой мы вместе с нашим героем оказываемся на мельнице

Не долетая до леса, я свернул с дороги и устремился прямо к реке, справедливо рассудив, что мне, как существу, необременённому силой земного тяготения, не помешает неровность местности и водная преграда не замедлит моего движения. А если я полечу над рекой, это поможет мне сократить путь и быстрее добраться до цели.

Это было необыкновенное волнующее чувство. Я находился за пределами башни и в то же время совершенно не ощущал её притяжения. Вместо этого я чувствовал свободу, как только может чувствовать её заключённый, вышедший на волю после долгих лет, проведённых в тесной камере.

Только тут я обнаружил, что на улице успело стемнеть. Над остроконечными чёрными вершинами косматых елей поднялась огромная круглая луна. Сегодня было полнолуние и мерцающий жёлтый диск чем-то напомнил мне зловещий оскаленный череп. Мне вдруг подумалось, что, должно быть, это для меня одного после всех треволнений, что мне довелось пережить за последние часы, луна видится черепом. Для какой-нибудь юной девицы, грезящей о долгожданном свидании со своим возлюбленным, она в эту же самую минуту предстаёт дивным золотым цветком, навевающим романтические сны. Голодный нищий, тщетно пытающийся не думать о пустоте в своём желудке, видит в ней громадный круг аппетитного сыра. А для старого придворного звездочёта она, как и всегда, остаётся всего-навсего излюбленным объектом астрономических наблюдений... И почему интересно всякие непрошенные философствования норовят влезать в голову в самый неподходящий момент?

Решительно вытряхнув из головы все посторонние мысли, я сосредоточился на пути.

Мимо проносились знакомые места. Сюда я ещё изредка залетал, когда чувствовал в себе достаточно сил для совершения дальней прогулки... Сюда мне удавалось добираться не более пяти-шести раз за все сто лет заключения да и то лишь в особо пасмурные дни и при очень хорошем сосредоточении... А здесь я и вовсе не бывал ни разу с тех пор, как в моих жилах перестала струиться живая кровь...

Достигнув берега, я оказался над рекой и продолжил свой полёт над её поверхностью. Тёмная речная гладь таинственно сияла и золотилась в лунном свете. По обеим сторонам от меня с большой скоростью мелькали заболоченные, поросшие низкой растительностью берега. Деревья и кусты едва успевали возникать в зоне видимости и в тот же миг вновь растворялись в ночной тьме позади. Не было слышно ничего, кроме шума ветра да гулкого рокотания лягушек. Я ощутил влажный запах ила и речной ряски, чуть пряный аромат осенней листвы и травы...

Внезапно меня охватило непередаваемое ликование и восторг. Я закричал во весь голос и широко, словно птица крылья, распахнул руки. Можно ли винить Спиро за то, что он так боится потерять свободу? Ведь это и в самом деле великая драгоценность! Я летел низко-низко, над самой рекой, едва касаясь водной глади кончиком бороды. Опустившись ещё ниже, я почти целиком обмакнул бороду. Моя ночная рубашка намокла от влаги, как если бы вода действительно пропитала её, хотя это, разумеется, была не более чем иллюзия. Так я летел, забыв обо всём на свете, пока впереди не возник силуэт высокой деревянной плотины и стоящей подле неё мельницы.