Принц Илиар

Хонк пожал плечами, не понимая, чего от него хотят. Тогда один из махчетов снял с убитых шлемы и распахнул разрезанные кольчуги. Бадилир увидел раскинувшиеся густые женские волосы и красивые вызывающие груди.

– И что, – спросил он, – вы хотите, чтобы я присоединился к вашему обеду? Наши женщины тоже умеют владеть оружием.

Ответил пожилой махчет, знающий Хонка много лет.

– Бадилир! Эти женщины – не мои сварливые жены, с которыми мне хочется иногда свести счеты. И сейчас по нашему календарю не месяц чен. Эти женщины – храбрые воины, которые защищают свою родину. Это – предупреждение, а не приглашение на обед.

Бадилир понимающе посмотрел на него и произнес:

– Тогда похороните их по-махчетски, с почестями, и, ради духов, поскорее прикройте их тела. Женщин нельзя позорить даже после смерти.

Война затягивалась. Захватив довольно большую часть Агора, девонцы стали вязнуть в позиционной войне. И те, и другие набирались военного опыта, но в условиях, когда за спиной противника агорийцы развязали партизанские действия, девонцам становилось все более неуютно. Даже несмотря на помощь «бешеных» и махчетов, которых агорийцы ужасно боялись. Многие считали, что махчеты вообще неуязвимы, хотя дело было в ином. Те по традиции старались забрать тела погибших, и поэтому редко кто видел убитого махчета. А их хоронили в агорийских водоемах.

Ряды воинов Хонка таяли. А у Агора появились «девки», которые, не подчиняясь никому, были непредсказуемы. В любой момент мог раздаться визг и начаться бесстрашная атака конницы воинов с зелеными ленточками на шлемах. Полк Илиара со временем превратился в элитный, в котором служили «отчаянные». Они гибли десятками, но на смену им тут же приходили другие. Агорийцы считали честью воевать с Илиаром.

В один из моментов относительного затишья в армию Девона пришло известие о смерти от сердечной болезни короля Ферна. Это, как и предполагал верховный жрец Элиграс, вызвало брожение умов как в государстве, так и среди высокородных военачальников армии. Всем хотелось оказаться при дворе, получить руку принцессы и стать королем.

Хотя агорийцы и возликовали, узнав, что король Девона умер, но им приходилось противостоять большой и боеспособной армии. Дела ухудшились из-за того, что барон Помпф со своей охраной попал в засаду и погиб. В Агора начались склоки из-за того, кто его заменит, потому что принц категорически отказался от этого поста.

Однажды после очередного сражения сильно потрепанный, а, по сути, разбитый полк Илиара двигался к месту, где можно было разбить лагерь. Их осталось всего человек сорок.

Внезапно они нарвались на отряд махчетов. Тех было около семидесяти. Это были остатки двухтысячного войска, пришедшего из Махамарта во главе с самим бадилиром.

Стороны стали готовиться к бою.

В это время раздался визг, и к агорийцам присоединились около пятьдесяти «девок». Преимущество перешло к принцу, но нельзя было сбрасывать со счетов то, что против них стояли махчеты.

От них отделился всадник и спокойно подъехал к агорийцам. Илиар с удивлением узнал Хонка.

– Как дела, принц? – как на балу, спросил тот. – Видите, нам снова пришлось встретиться. Я вряд ли готов сказать, что рад вас видеть, но, очевидно, нам придется закончить эту историю.

Принц поклонился.

– А знаете, Илиар, у меня есть три человека, которые не хотят с вами воевать, и за это им грозит смерть. Хотите на них посмотреть?

Принц подскакал к махчетам, из которых выехали три всадника. Это были те, с которыми агорийцы ввязывались в свары с девонцами.

Принц прижал руки к пупку и поклонился. Махчеты ответили тем же.

Илиар вернулся к своим.

Бадилир снова обратился к нему:

– Видите, на кону уже стоят три жизни.

Принц без колебаний выехал вперед, и к нему тут же присоединились Дарт и Луста.

– Значит, трое на трое, – согласно кивнул Хонк, и из его отряда выехали еще два воина.

Может, когда-нибудь кто-то красиво опишет этот бой, и читатель будет восхищаться мужеством воинов, но все было не так. Оба отряда сохраняли полное молчание, а шесть испуганных людей, подняв мечи, поскакали друг на друга. Единственное, что они хотели, это выжить. Не соблюдались никакие правила, поэтому первыми пострадали лошади. Отразив удар, каждый стремился нанести следующий, по крайней мере по коню, который, упав или встав на дыбы, мог сбросить или придавить всадника. В итоге вскоре все дрались пешими. По-прежнему царило молчание.

Странным образом получилось, что в отдалении как бы лениво обменивались ударами оба принца, хотя каждый из этих ударов нес в себе смерть. А на некотором расстоянии бились четверо. Возможной ошибкой агорийцев было то, что Луста пытался одновременно защитить баронета, подставляя свой меч под удары обоих махчетов. Дарта это сердило. В какой-то момент обе пары, отскочили друг от друга, чтобы передохнуть, и баронет зашипел:

– Луста, не лезь.

А махчеты, отдышавшись, по их традиции вежливо поклонились.