Прикосновение смерти

Выражение его лица становится серьезным, словно он раздумывает, стоит ли дальше развивать свою мысль. Эрос подходит и аккуратно убирает прядь волос с моего лица. Кажется, даже не обращая внимания на то, что я вздрагиваю от его прикосновения.

Легким движением руки он приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть на него.

– Я подписываюсь абсолютно под каждым своим словом, – бархатным голосом говорит Эрос. – Я не причиню тебе вреда, но и не стану притворяться, будто не жажду тебя во всех смыслах так сильно, как никого и никогда прежде.

– Как ты можешь такое говорить? – спрашиваю я. – Ты же знаешь меня всего один день.

– Когда ты живешь на этом свете так долго, как живу я, тебе хватает и одного дня, чтобы увидеть и понять, что это именно то, чего ты искренне хочешь.

Я не могу удержаться, чтобы не фыркнуть от его непринужденного использования слова «увидеть», а он, похоже, улавливает эту иронию.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, но вообще-то я могу видеть, просто не так, как ты, а немного по-другому. На самом деле смею предположить, что я вижу даже больше многих других.

Тепло от его прикосновений распространяется по всему моему телу, а его голос тает во мне так, как никогда раньше. В его тоне нет ни притворства, ни высокомерия. Есть лишь только глубокая искренность, но тем не менее я пытаюсь ей не поддаваться, не подпитывать ее. Возможно, это просто очередная уловка.

К тому же я уже не раз ошибалась, поэтому не могу доверять тому, что чувствую сейчас.

– И как это понимать, что это значит? – спрашиваю я, опираясь на остатки своей смелости и глядя Эросу прямо в глаза.

Он молчит, кажется, ошеломленный моим вопросом. Я не свожу с него взгляда и жду. Неважно, сколько времени это займет. Сон не придет, пока не разберусь в этой путанице, в которую оказалась втянута.

– Это значит, что мне удалось распознать истинную красоту твоей души, при этом толком не глядя на тебя. Это значит, что ты пленила меня. Пленила так, как не удавалось никому и никогда. Я узнаю твою душу среди тысяч других и брошу все и вся, чтобы добраться к тебе.

Я хмурюсь, ожидая, что из него вырвется смешок или на его устах появится дразнящая ухмылка. Но выражение его лица и тон голоса остаются максимально серьезными.

В целом, я не должна удивляться подобному признанию с его стороны. Ведь, как он сказал ранее, он Бог Похоти. Естественно, что он будет говорить мне приятные вещи.

Он хочет переспать со мной. Такова его сущность.

Возможно, я была слишком сурова в своих суждениях о нем. Если Смерть действительно не испытывает ко мне никаких чувств, то почему бы мне не наслаждаться вниманием Эроса?

Пусть это и не любовь, но это не значит, что я не смогу получить от этого хоть какое-то удовольствие. Может, это поможет мне наконец прояснить ситуацию. Может, это именно то, что мне нужно, чтобы отпустить Смерть и позабыть все фантазии, которым удалось поглотить мое сердце и разум.

Может, я наконец смогу вернуться к той жизни, которую я знала до встречи с ним.

Глава 27. Эрос

Я поражен своим собственным признанием. Я был так близок к признанию в любви, как никогда в жизни… и все же я до сих пор не могу понять, что эта смертная чувствует ко мне.

Что бы сказал мой брат, если бы узнал об этом?

Напряжение, повисшее между нами, практически невозможно вынести. Чем ближе к ней я нахожусь, тем сильнее становится мое влечение. Однако от нее ничего подобного я не чувствую.

Я наблюдаю, как она отстраняется от моих прикосновений и начинает ходить по комнате, погрузившись в собственные мысли и чувства.

Это сводит меня с ума. Очевидно, я признался ей в своих желаниях, не имея никакой уверенности в их взаимности. Даже сейчас я не могу ничего сделать, мне остается только стоять здесь и гадать, что же будет дальше.

Лишь одно ее прикосновение – и я готов на все, только бы заполучить ее.

Я отдам свой дворец. Откажусь от всех любовниц. Откажусь от всего, что приносит мне удовольствие, лишь бы отведать ее на вкус.

Почувствовать ее энергию на кончиках своих пальцев. Познать то пресыщение, которое я ощутил после нашего поцелуя.

Я могу только представить себе, каково это – полностью отдаться ей. И эта потребность разжигает во мне еще большее вожделение к ней.

Но пока что я должен потерпеть.

Я не стану лишать ее того, чего она не желает отдавать.

Я не знаю, почему Смерть не признается в своих чувствах к ней, или я действительно ошибаюсь.

Нет, невозможно.

Я никогда не испытывал ничего более сильного, чем то, что он испытывает к смертной. Даже когда думаю об этом, во мне зарождается крупица ревности. И я едва не разражаюсь громким смехом.

Я? Ревную?

Я отгоняю эту мысль. Я не испытываю ревность. Ни к чему и ни к кому.

И все же я понимаю, что это ложь, когда чувствую, как взгляд девушки продолжает скользить по закрытым дверям.

Даже сейчас она все еще ждет его. Надеется на его возвращение.

– Тебе нужно поспать, – говорю я, когда ее ноги начинают подкашиваться от усталости.

– Нет, я не лягу, пока он не вернется.

– Тебе нужны силы для души и тела.

– В каком смысле?