Прикосновение смерти

Я еще не знаю, как мне это удастся сделать, ведь над ней постоянно нависает Смерть, но я точно это сделаю. И тогда я смогу окончательно прийти в себя.

Одно дело, если Смерть влюбился в нее; я бы на его месте согласился и на меньшее…

Но я?

Я тихонько фыркаю про себя.

Бог Похоти не влюбляется ни в кого. Уж тем более в обычных смертных девушек.

Глава 15. Хейзел

Я придвигаюсь ближе к Смерти и иду максимально близко к нему; ко мне постепенно начинают возвращаться силы. Я обхватываю руку Смерти своей рукой в надежде, что мое прикосновение поможет снять напряжение между нами, ну, еще и поможет мне удержаться на ногах.

Он смотрит на меня сверху вниз; в его темных глазах не читается ровным счетом ничего, а лицо не выражает его эмоций. Тем не менее я чувствую его беспокойство, пока Эрос водит нас по дворцу.

Очевидно, что они с Эросом не в самых лучших отношениях; впрочем, я начинаю думать, что он в целом вообще ни с кем не состоит в дружеских отношениях.

– А, любимый двор моего брата, – говорит Эрос, когда мы проходим через небольшую арку. – Однажды на этом ложе из цветов я продемонстрировал четырем девам одну из лучших вещей в жизни.

Смерть издает при этом звук отвращения, а Персефона закатывает глаза. Эрос оборачивается и смотрит на меня, словно ожидая моей реакции; я вежливо улыбаюсь ему, при этом внезапно начиная нервничать, что он видит больше, чем я думаю.

Мне не нравится, как он хвастается своими прошлыми «подвигами», но сказать ему об этом будет, наверное, не совсем правильно: ведь он все-таки согласился нам помочь.

– Золото здесь из моего личного хранилища, – говорит Эрос, когда мы входим в большой кабинет. – Я прислал его в качестве свадебного подарка для моего дорогого брата. Видишь, Смерть, даже он умеет наслаждаться прекрасными вещами в жизни… Время от времени.

Эрос продолжает экскурсию, показывая нам одну за другой комнаты, наполненные роскошными вещами и пышным убранством, и сопровождая каждую из них той или иной историей. Зайдя в очередную комнату, я едва сдерживаюсь, чтобы не отстраниться от Смерти, когда мой взгляд останавливается на нескольких больших картинах. Они не похожи ни на что из того, что я когда-либо видела. Они довольно странные, но в то же время необычайно красивые, потому что цвета на холсте невероятно четко передают определенные эмоции.

– Эти картины потрясающие, – бормочу я.

– Ты правда так думаешь? – неуверенно говорит Эрос, поворачиваясь ко мне. – Они из моей личной коллекции. Я не смог с ними расстаться, когда согласился отдать свой дворец Антеросу. На них должны были запечатлеть самые счастливые моменты моей жизни, но я не знаю, удалось ли им это сделать.

– Думаю, удалось, – говорю я, вглядываясь в смелые мазки красок и пытаясь прочесть рассказанную ими историю.

– Думаю, будет лучше, если нам дадут возможность отдохнуть и подготовиться к предстоящему заданию, – говорит Смерть, прочищая горло. – А еще Хейзел вскоре понадобится еда.

Я озадачиваюсь этой его фразой и задаюсь вопросом, правда это или нет.

– Ах, да, прошу сюда, – говорит наш хозяин, слегка кивнув. Мне так не хочется уходить от картин, ведь мне не удалось полюбоваться ими как следует, но я все же ухожу… сделав мысленную пометку, что постараюсь тайком пробраться сюда и налюбоваться ими вдоволь.

Несколько минут мы идем в тишине; я наблюдаю за Эросом, и у меня создается впечатление, что он предается каким-то воспоминаниям.

Но затем он снова открывает рот:

– Кстати, о еде. Жаль, Персефона, что ты пропустила мою вечеринку в прошлом году. У меня было лучшее шампанское, привезенное из мира смертных, и шоколадные конфеты. Даже удалось пронести клубнику мимо Цербера.

– Ты прекрасно знаешь, почему я не смогла посетить твою вечеринку, – говорит Персефона.

– Ну, признай же, середина лета – лучшее время для вечеринки. Особенно для моей.

Персефона фыркает, но не говорит ни слова, а я замечаю, как Эрос повернул голову в мою сторону, словно ожидая, что я буду впечатлена. Полагаю, лучше было не думать, что он действительно вспоминает что-то значимое.

Чем больше Эрос говорит, тем меньше и меньше он мне нравится, несмотря на его манящий голос. Каким бы красивым он ни был, ему не хватает глубины и, более того, он слишком высокого о себе мнения.

Я уже начинаю переживать о том, сможет ли он правда помочь нам.

Возможно, довериться ему было ошибкой. Ошибкой, в которой я не могу винить никого, кроме себя, но которая в итоге может стоить нам будущего.

Пока я нервно размышляю, Эрос заводит нас в огромную оранжерею, и тут я снова с трепетом и восхищением начинаю разглядывать все вокруг. Комната наполнена жизнью – яркие лепестки цветов, освещенные солнечным светом, переливаются всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками; лианы переплетаются сквозь замысловатые решетки и пышут множеством цветов, наполняя воздух пьянящим ароматом.

– О! – восторгаясь, восклицает Персефона. – Эрос, это твоих рук дело?