Приговор приведен в исполнение...

Левый эсер Успенский, заместитель председателя ТуркЦИКа, пытался, в свою очередь, вызволить из «неволи» генерального консула САСШ в Туркреспублике Роджера Тредуэлла. Он даже послал по этому поводу телеграмму в Москву. Однако ничего не вышло. Маккартней вел подрывную работу осторожно, руками Бейли, формально оставаясь в стороне. А Тредуэлл был уличен в прямой связи с ТВО. Тогда правительство Северо-Американских Соединенных Штатов объявило об отзыве Тредуэлла из Туркреспублики. В конце марта 1919 года незадачливый «дипломат», как, впрочем, и другие подвергшиеся домашнему аресту дипломатические представители ряда государств, уличенные в связях с контрреволюционным подпольем, был выдворен из Туркестанской республики.

Но это произошло позднее. А в ноябре «узники «Регины», как остроумно прозвали интернированных «дипломатов»-заговорщиков, изнывали от страха за свою судьбу. Они, хотя и поздно, но наконец поняли: с чекистами, с революционным народом шутки плохи!

И без того тощий, поджарый Фредерик Бейли совсем отощал. Его душили страх перед возмездием и злоба. Он еще покажет себя! Он еще схватит большевиков мертвой хваткой бульдога!..

Случай помог авантюристу. Поздно ночью он отправился в ватерклозет. Часовой, мерно шагавший по коридору взад-вперед, подошел как раз к вестибюлю, находясь спиной к выглянувшему из своего номера Бейли. Сердце разведчика готово было выскочить из груди. Не чуя под собой ног, он бесшумно (по ковровой дорожке коридора) проскользнул в заветную дверь, заперся в кабине. Оставалось разбить крохотное оконце почти у самого потолка, забранное двойной рамой. Изнемогая от ужаса, Бейли стал карабкаться по трубе на сливной бачок, сорвался, угодил ногами в унитаз... Вновь стал карабкаться... О счастье! Рамы оконца еще не задраили на зиму. Он осторожно раздвинул створки, выскользнул наружу ужом, упал, больно ударившись задом о булыжную мостовую. Сдержал рвавшийся из груди крик боли. Огляделся... Опять удача! Часовой внешней охраны находился в дальнем конце здания, на углу Иканской и Петроградской, возле ресторана «Регина». Фредерик Бейли, гордый бритт, как трусливая ящерица, пополз по грязной мостовой, скользнул в арык...

Тридцать лет спустя Фредерик Бейли напишет книгу «Миссия в Ташкент», в которой расскажет о своих приключениях, обрисовав себя, разумеется, неустрашимым «суперменом». О своих клозетных подвигах он, конечно же, из скромности не упомянет. Просто удалось бежать из лап кровожадных чекистов и пробраться под крылышко эмира Бухарского.

Сокрушительный удар по Туркестанской военной организации и ее иностранным пособникам предотвратил катастрофу, нависшую над молодой Туркреспубликой. Однако работа чекистов и сотрудников уголовного розыска продолжалась. Был выявлен еще ряд участников готовящегося заговора, в который раз подтвердилось то, что враги революции широко использовали в качестве предполагаемой «ударной силы» отпетых уголовников-рецидивистов.

Мария Кручинина

Заместитель начальника уголовного розыска Самсон Артемьевич Аракелов уже давно собирался допросить бывшую сестру милосердия Кручинину. Разыскать ее было нелегко. Крыши над головой она не имела. Ночевала там, где стирала белье. Наконец агенты отыскали Кручинину.

Аракелов учтиво пригласил ее сесть. Заговорил весело:

— Ну что ж, давайте познакомимся, — он представился, блеснув белоснежными зубами, приветливо посмотрел на миловидную блондинку с прекрасными голубыми глазами. Внешний вид Кручининой свидетельствовал о гордой бедности. Старенькое платьице, штопаные-перештопанные чулки, стоптанные туфельки, простенькая косынка. Все старенькое, ветхое даже, но чистенькое, выглаженное. По всему было видно, что женщина голодает: нежная кожа лица обрела землистый оттенок, под глазами темные круги. Кручинина тревожно взглянула на Аракелова.

— Да вы не волнуйтесь, — успокоил Самсон Артемьевич. — У нас к вам претензий нет.

Кручинина мучительно покраснела.

— Очень прошу, — повторил Аракелов, — не волнуйтесь. Мы пригласили вас, надеясь на вашу помощь.

— Я готова, если смогу, — тихо произнесла Кручинина.

— Мария Леонтьевна, нам известно, что вы были не так давно на вечеринке у некоей Панкратовой.

— Была, а что?

— Не тревожьтесь, вы ни в чем не виноваты. Хотелось бы только кое-что уточнить насчет гостей. Из женщин были Панкратова, Муфельдт и вы, не так ли?

— Да.

— И было трое мужчин. Верно?

— Нет. Четверо было.

Аракелов насторожился. Неужели свидетельница темнит?

— Четверо? Кто же, конкретно?

— Поручик фон Франк, поручик Карпович... — Кручинина задумалась. — Третьего назвать не могу. Его никак не называли. Фон Франк, правда, как-то обратился к нему со странной фразой: «Слушай, Тля, не многовато ли пьешь? У нас еще дела». Почему — Тля? Ума не приложу. Грубый, неприятный субъект. Никакого воспитания.

— Ну, а четвертый?

— О!.. — глаза Кручининой наполнились ужасом. — Совсем страшный человек. Как он попал в эту компанию — просто удивительно. Настоящий бандит! Глазищи, как угли, сверкают, преступные. Лоб гориллы!

— Имя?