Приговор приведен в исполнение...

— Позвольте мне хотя бы закончить бритье. Не могу же я в таком нелепом виде показаться на улице.

Чекисты переглянулись. Выступил вперед Шарафутдинов. Весело щуря карие свои глаза, любезно произнес:

— Если позволите, я стану вашим брадобреем. У меня рука легкая.

— Боитесь, что я перережу себе горло? — Бейли криво улыбнулся.

Фоменко развел руками.

— Да что вы?.. Просто вы сейчас немного возбуждены, можете порезать и вторую щечку.

Тем временем аналогичные сцены происходили в некоторых других номерах «Регины», где обитали «дипломаты», скомпрометировавшие себя подрывной деятельностью. Во время обысков было обнаружено множество адресов, явок, фамилий контрреволюционеров, находившихся в подполье.

Только во второй половине дня из «Регины», оцепленной красноармейцами, работниками уголовного розыска, вооруженными рабочими и старогородскими ремесленниками, показался странный кортеж: вереницы элегантно одетых людей, закинув руки назад, понуро шагали под конвоем чекистов. Толпа любопытных глазела на них — кто с восторгом, кто с ужасом.

Лишь посол эмира Бухарского — Мирбаба Токсаба — выпал из поля зрения чекистов. Он квартировал в караван-сарае, и поэтому о нем как-то забыли. Мирбаба подходил к «Регине», чтобы повидаться с Тредуэллом. На его счастье, это случилось как раз тогда, когда «Регину» уже оцепили. Токсаба сперва остолбенел, а затем, смекнув, в чем дело, шмыгнул за угол. На Ирджарской ему попалась на глаза оседланная лошадь, привязанная к тумбе. Обезумевший от ужаса эмирский полковник вскочил на нее и ускакал, куда глаза глядят. Как его встретил повелитель Бухары — можно лишь догадываться. Ведь в караван-сарае остался весь архив посольства, который весьма пригодился чекистам!

Одновременно проходила операция ЧК и уголовного розыска по поимке членов ТВО — в Ташкенте, Скобелеве, Андижане, Коканде, Урсатьевской, Джизаке, Самарканде, в ряде уездов Ферганской долины, Сыр-Дарьинской и Самаркандской областей. А спустя три дня, 29 октября 1918 года, в «Нашей газете» появилось первое официальное сообщение Туркестанской Чрезвычайной следственной комиссии:

«Несколько дней тому назад раскрыт крупный контрреволюционный заговор, охватывающий в пространственном отношении всю территорию Туркестанской республики... Из показаний арестованных белогвардейцев устанавливается, что инициаторами и вдохновителями заговора являются английские империалисты и русская буржуазия, которые щедро сыпали деньги направо и налево — лишь бы успешно свергнуть Советский строй республики, для чего ими подготовлялось активное восстание против пролетарской власти, но что им не удалось, и план их разбит окончательно.

...В недалеком будущем Чрезвычайной следственной комиссией будут опубликованы более подробные материалы».

На рабочий стол Фоменко ложились все новые документы, доказательства самого активного участия иностранных «дипломатов» в неудавшемся заговоре. Стали известны фамилии главарей ТВО — Кондратович, Корнилов, Зайцев, Арсеньев, Цветков, Савицкий...

К сожалению, многие из закоперщиков заговора успели уйти в подполье, бежать к басмачам.

Осипов вновь не был раскрыт!

Виновность иностранных «дипломатов» в организации заговора была полностью доказана. Опасности они теперь не представляли. Поэтому ТуркЦИК нашел возможным не подвергать их наказанию по суду, а объявил об их интернировании и содержании под домашним арестом.

«Дипломаты» вновь обосновались в «Регине». Но жизнь их теперь не была веселой. Содержатель гостиницы Гефнер боялся своих постояльцев как огня. Кормил чуть ли не пайковой воблой; официанты откровенно пренебрегали «гостями», перед которыми еще совсем недавно раболепствовали. Да и правительства великих и не очень великих держав словно забыли о своих «дипломатических» представителях. Слишком очевиден был провал «дипломатов»-заговорщиков. Зато левые эсеры подняли невероятную шумиху. Особенно неистовствовал Домогатский. И он все же добился того, что правительство республики спустя две недели разрешило Джорджу Маккартнею выехать из Туркестана. Из Дели Маккартней от полноты чувств прислал Домогатскому благодарственную телеграмму с выражением горячей признательности за заступничество.