Превращения Арсена Люпена

Во время одного из таких визитов вы случайно увидели на чердаке дома в Лильбонне ту самую шкатулку, которую мы с Раулем искали, и из прихоти унесли ее к себе, в Этиговы Плетни. Когда я и Рауль узнали от вдовы Русслен, что шкатулка теперь находится у человека, имя которого она не хочет называть, поскольку считает его своим благодетелем, и что в определенные дни они встречаются, мы без колебаний решили прийти к старому маяку вместо вдовы Русслен, чтобы услышать хотя бы часть правды.

И вот, увидев вас здесь, мы сразу поняли, что двое убийц были не кто иные, как Беннето и барон д’Этиг, – те люди, что связали меня и бросили в море.

Кларисса плакала, ее плечи сотрясались от рыданий. Рауль не сомневался, что она ничего не знала о преступлениях своего отца, но он также не сомневался, что обвинения Жозефины Бальзамо прольют свет на многие вещи, которые бедняжка до сих пор не осознавала… и главное, она поймет, что ее отец – убийца. Какое горе для девушки! Жозина правильно рассчитала удар! До чего же изощренно палач мучил свою жертву! С какой утонченной жестокостью Жозефина Бальзамо мстила ни в чем не повинной Клариссе – с жестокостью, которая в тысячу раз страшнее физических страданий, причиненных Леонаром вдове Русслен!

– Да, – вновь заговорила графиня. – Ваш отец – убийца… Его богатства, замок, лошади – все это получено благодаря преступлению. Не так ли, Боманьян? Тебе тоже есть что рассказать – ведь потому ты и имел на него такое влияние! Завладев его тайной – не важно как! – ты заставил его плясать под твою дудку и воспользовался его давним преступлением, чтобы заставить служить тебе и убивать тех, кто тебе мешал, Боманьян… Я кое-что знаю об этом! Ах! Какие же вы мерзавцы!

Ее глаза искали взгляд Рауля. Ему показалось, что она старается оправдать собственные преступления, разоблачая Боманьяна и его сообщников. И он резко сказал ей:

– Что теперь? Ты закончила? Или собираешься и дальше мучить девушку? Что тебе от нее нужно?

– Пусть говорит, – заявила Жозина.

– Если она будет говорить, отпустишь ее?

– Да.

– Тогда спрашивай. О чем ты хочешь узнать? О шкатулке? О надписи на внутренней стороне крышки? Это?

Но хотела отвечать Кларисса или нет, знала она правду или нет, было ясно, что сейчас она не способна произнести ни слова и даже понять, о чем ее спрашивают.

Рауль настаивал:

– Превозмогите свою боль, Кларисса. Пройдите последнее испытание, и на этом все закончится. Пожалуйста, отвечайте… Вам не нужно идти против совести. Вы не давали клятву хранить молчание. Вы никого не предаете… Так что…

Убедительный тон Рауля успокоил девушку. Он почувствовал это и спросил:

– Так что вы сделали со шкатулкой? Забрали с собой в Этиговы Плетни?

– Да, – еле выговорила она, совершенно измученная.

– Зачем?

– Она мне понравилась… не хотела с ней расставаться…

– Ваш отец ее видел?

– Да.

– В тот же день?

– Нет, несколько дней спустя.

– Он забрал ее у вас?

– Да.

– Под каким предлогом?

– Просто так.

– Но вы успели осмотреть ее?

– Да.

– И вы видели надпись внутри на крышке, не так ли?

– Да.

– Довольно грубо выгравированную старинным шрифтом?

– Да.

– Вы смогли ее прочитать?

– Да.

– Сразу?

– Нет, но в конце концов у меня получилось.

– И вы помните, что там было написано?

– Может быть… не знаю… это были слова на латыни…

– На латыни? Вспомните их, прошу вас!

– Но вправе ли я?.. Если это важная тайна, можно ли ее раскрывать?..

Кларисса колебалась.

– Можно, Кларисса, уверяю вас… Можно, потому что эта тайна никому сейчас не принадлежит. Никто в мире не имеет на нее исключительных прав – ни ваш отец, ни его друзья, ни я. Она принадлежит тому, кто ее откроет, кто первый сумеет ею воспользоваться.

Слова Рауля показались Клариссе справедливыми. Она уступила:

– Да… да… несомненно, вы правы… Но я придавала этой надписи так мало значения, что теперь с трудом смогу вспомнить и перевести то, что я прочитала… там были слова о камне… и о королеве…

– Вы должны вспомнить, Кларисса, это необходимо, – умоляюще произнес Рауль, которого встревожило мрачное выражение лица Жозефины Бальзамо.

Кларисса с видимым усилием напрягла память, борясь с противоречивыми чувствами, но наконец, овладев собой, медленно произнесла:

– Вот… я вспомнила… вот в точности фраза, которую я разобрала… пять слов на латыни… в такой последовательности… Ad lapidem currebat olim regina…

Едва она успела произнести последний слог, как Жозефина Бальзамо в гневе бросилась к ней и резко крикнула:

– Ложь! Эту надпись мы прочли уже давно, Боманьян может подтвердить! Не правда ли, Боманьян, эти слова мы знаем?.. Она лжет, Рауль, она лжет. Кардинал де Бонншоз упоминал их в своем рассказе, но полагал бессмысленными, поэтому я о них даже не упомянула!.. «Давным-давно королева бежала к камню». Но где он, этот камень, и о какой королеве ведется речь? Двадцать лет никто не может найти ответа. Нет, должно быть что-то еще!