Претерпевшие до конца. Том 2

Лидия опасливо приложила руку к сердцу: три года она балансировала на тоненькой ниточке, зная, что малейшее волнение, напряжение может убить её. И вид истерзанной и полубезумной от горя Таи вполне мог стать таким.

– Что случилось? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие. – Что с Серёжей?.. – одно только и хотелось услышать: жив ли?

Точно услышав пароль, Тая уняла слёзы, схватила руку Лидии:

– Лидия Аристарховна, мы должны Серёжу спасти! Помогите, прошу!..

Немного отлегло от сердца: мёртвых спасти уже невозможно, значит, жив…

– Успокойся, Тая, и сначала объясни мне всё. А потом мы что-нибудь придумаем.

Её ровный тон благотворно подействовал на измученную женщину, и она с большим трудом принялась рассказывать. Напряжённо продираясь сквозь сумбур её лихорадочного, сбивчивого повествования, Лидия смогла прояснить картину случившегося.

Серёже продлили срок, отправили за какую-то провинность в другой, более строгий лагерь. Тая, поселившаяся в тех краях и надрывавшаяся на непосильной работе, в то время лежала в больнице и узнала о случившемся поздно. Не долечившись, слабая, теряющая рассудок от страха за Сергея, она бросилась искать его. С большим трудом удалось узнать, куда он отправлен, но там ей сперва вовсе отказывались сообщить что-либо, а затем сказали, что его этапировали вновь, не указав, куда. Пометавшись ещё какое-то время в тщетных попытках узнать хоть что-то, Тая поехала искать помощи в Москву…

Чем могла помочь Лидия? Последние годы она одиноко жила в Посаде, зарабатывала на жизнь переводами, и ни с кем не общалась. За это время она пережила два горьких удара. Первый нанесла дочь, отрёкшаяся от арестованного отца и вступившая в комсомол. Всегда тяготясь учением, она кое-как окончила семилетку и устроилась работать чертёжницей, имея вперёд единственную цель – удачно выскочить замуж и беззаботно жить за счёт мужа. Лидия больше не имела влияния на её жизнь, став для неё чужой.

Вторым ударом стал арест так и не уехавшего в Германию Стёпы. Его обвинили в шпионаже в пользу той самой Германии и дали восемь лет. Правда, учитывая его талант, не стали усылать далеко, а оставили вблизи столицы, предоставив мастерскую для выполнения частных заказов высокого и не очень начальства, наградой за которые была возможность существовать в сравнительно человеческих условиях. Бедный Стёпа! У него не было родных, и даже навестить его никто не мог, так как на свидание имели право лишь члены семьи.

Лидия винила в аресте Пряшникова себя: ведь если бы не она, он мог бы уехать в Германию… И в том, что дочь выросла чёрствой, беспринципной и самовлюблённой эгоисткой, чья же ещё вина, как не матери? Оставался ещё сын, помогавший деньгами, но редко писавший и ещё реже навещавший. Завербовавшись на строительство куйбышевского гидроузла, он сошёлся там с какой-то женщиной и как будто собирался жениться, но пока даже не представил невесту матери.

А теперь вот и ещё один груз на её плечи… И всё-таки живо заработала голова, привычно ища выход, перебирая возможные и невозможные варианты.

– Доктор Григорьев! – сообразила после непродолжительных раздумий.

– Что?

– Нам может помочь доктор Григорьев. Он сотрудничает с Политическим Красным Крестом, бывает с инспекциями в тюрьмах и лагерях. И он – Человек.

В тот же вечер, напоив Таю успокоительными и оставив приходить в себя, Лидия была у Дмитрия Антоновича. Тот, как всегда, откликнулся на чужую беду с живейшим сочувствием и пообещал сделать всё от него зависящее, чтобы узнать о судьбе Сергея. Предостерёг напоследок:

– И не волнуйтесь, Лидия Аристарховна. Вы знаете, вам это противопоказано.

Вскоре он приехал к ней в Посад сам. Тая спала, и можно было разговаривать коротко и по-деловому, не отвлекаясь на эмоции.

– Мы навели справки, – сказал доктор. – Ваш муж находится в лагере для утративших трудоспособность… – он помедлил. – Я понимаю, что вам тяжело это слышать, но я должен сказать. В такие лагеря отправляют инвалидов, смертельно больных, тех, у кого нет шансов. Их отправляют туда фактически умирать. Кто ещё в состоянии, работает на лёгких работах. А те, кто уже не в силах подняться, просто ждут смерти.

– Что с ним? Вы знаете? – спросила Лидия, покусывая губы.

– Точно не знаю. Но знаю другое. По закону для смертельно больного можно добиться актации – то есть досрочного освобождения. Права умереть дома, как ни жестоко это звучит. Но должен вам сказать, Лидия Аристарховна, что в некоторых случаях актация может стать и спасением. Ведь некоторые болезни, смертельные в лагерных условиях, на воле при должном уходе могут быть если не излечены, то, приостановлены, и человек может прожить ещё не один год.

Лидия оживилась:

– Значит, есть надежда?

– Небольшая, не скрою, но есть.

– Что же нужно, чтобы добиться актации?