Читаем Претерпевшие до конца. Том 2 полностью

Претерпевшие до конца. Том 2

Загудела вдали машина и вскоре затормозила у дома. Из неё проворно выскочил коренастый Матвей и, обежав кругом, открыл дверцу своему пассажиру, помог ему спуститься на землю. Старец схиархимандрит был одет, как простой колхозник. Ноги, несмотря на летный зной, были обуты в валенки, голову с длинными, белоснежными волосами покрывал картуз. Старец опирался на массивную палку, тяжело волочил негнущуюся ногу. Саня выбежал ему навстречу и, пока Матвей отгонял машину, помог гостю подняться в дом.

Лишь когда дверь и окна были плотно закрыты, отец Серафим перекрестился на образ и по очереди благословил собравшихся.

– Сейчас, дети, вздохну часок, а после отслужим вечерю, – сказал он, удаляясь в смежную домовой церкви крохотную, как чулан, комнатушку без окон, служившую ему «кельей» в дни приездов и алтарём во время служб. Никто из сторонних не знал об этой комнате, так как маленькая дверь, ведущая в неё, вне службы была завешена большим гобеленом, вышитым умелыми руками Вали.

Ставни были плотно закрыты снаружи и занавешены изнутри, чтобы свет не привлёк внимание местных жителей. Во избежание духоты открыли печной затвор и погреб. Тётя Мари проворно затеплила лампадки и свечи перед образами, в обычное время частью завешанными вышитыми панно, а частью убранными от стороннего глаза. Саня, с некоторых пор исполнявший обязанности чтеца, разложил книги. Старец появился ровно через час в полном облачении и уже без палки. К этому времени подоспел и Матвей с женой, сестрой и ребятами, лишь в третий раз взятыми на службу, так как в малолетстве брать их опасались, чтобы не разболтали лишнего. Комната оказалась полным-полна. Служба началась…

Аня и Алёша стояли рядом, оба сосредоточенные, звучными голосами вторящие тропарям. Сергей Игнатьевич был, по обыкновению, рассеян, а жена его молилась горячо и истово. Светло смотрели лица детей, которым всё было внове. Тётя Мари изредка садилась на стул – давали себя знать больные ноги, натруженные за день.

– Дети, для меня большая радость видеть всех вас, – сказал отец Серафим по окончании службы. – Видеть твёрдыми в вере и любящими друг друга. Особенно радостно видеть молодые лица – будущее наше. К вам, отроки, хочу обратиться с отдельным словом.

Подтолкнутые старшими Алёша и мальчики Матвея приблизились к старцу.

– Ваш путь лишь начинается, – сказал он им. – На нём ждёт вас множество искушений и соблазнов, лукавых искусителей, обманчивых прельщений. Остерегайтесь их. Не идите ни за призрачными удовольствиями и утехами житейскими, ни за какими-либо идеями, пусть даже самыми правильными и прекрасными, ни за учителями, которые сами себя называют так, ни за Серафимами, ни за Сергиями, ни за Михаилами, а только лишь за Христом. «Я есмь Путь», – так сказал Господь. Канут все идеи и учения, канут имена проповедовавших их, но вовеки веков будут звучать слова Спасителя: «Я есмь Путь». Идите этим Путём, дети, идите за Христом, не оглядываясь на иных, и не оступитесь. Всякий свой поступок, всякое чужое слово, даже слово того, кто покажется вам пастырем истинным, проверяйте учением Господа, и не впадёте в соблазн. Будьте верны Христу сердцем и делом, и Он не оставит вас.

После этих слов он благословил детей, а затем всех остальных.

По окончании службы собрались для трапезы за общим столом. Отец Серафим вкушал мало – так, точно делал это лишь для того, чтобы не огорчать хозяек и не ставить в неловкое положение чад, которые смущались бы утолять голод, когда их пастырь ничего не ест.

– У нас под Иркутском тоже есть небольшая община, – сказала Анюта, также почти ничего не бравшая в рот. – По праздникам мы собирались у моей подруги Гали и служили. Правда, батюшки у нас не было, поэтому обходились мирским чином. Зато у нас чудесно поют. Таких песнопений я больше нигде не слышала. Они передаются из уст в уста, доходят до других краёв. Я и ещё кое-кто впервые услышали их от Гали в лагере. Так и понесли – кто куда…

– Может, споёшь их нам? – попросил Саня.

Анюта чуть улыбнулась застенчиво, привычно прикрывая ладонью рот – ей и самой явно хотелось этого. Она робко посмотрела на старца, сидевшего рядом. Тот ласково коснулся её ладони, кивнул ободряюще. Глубоко вздохнув, Аня негромко, чтобы не услышали с улицы, запела неожиданно чистым и сильным голосом:

– Воскресения день, в небе звёзды горят.

Где ты, смертная тень? Где низверженный ад?

В торжествующий рай открывается дверь.

Верь, люби и прощай – все мы братья теперь!

Белых ангелов два возле гроба сидят,

Чуть алеет заря, жены с миром спешат.

Магдалина в слезах – ищет тело она.

Смерти властвует страх над тобою, жена!

Но не надо уж слёз, в небе звёзда горит,

А воскресший Христос пред тобою стоит.

Песнь воскресшую мы с Магдалиной поём

И ко свету из тьмы мы спешим за Христом!