Претерпевшие до конца. Том 2

– Держи! – подал отцу Вениамину. – Теперь ты Григорий Иванович Каратаев! Поминай меня, отец, покуда сам жив будешь. Может, меня Господь и не отвергнет.

– Быть тебе в раю, не сомневайся! – с искренней верой ответил новоиспечённый «гражданин Каратаев».

Через несколько дней он уехал в Нежин, взяв у отца Николая письма для обосновавшегося там епископа Дамаскина. Началась привычная жизнь, прерванная четыре года назад. В Нежине привелось пробыть лишь сутки и сразу ехать дальше – в Гжатск, к митрополиту Кириллу. И также не с пустыми руками, а с посланием Дамаскина, которое владыка разрешил прочесть, прежде чем запечатать.

Письмо было адресовано епископу Серафиму и содержало основополагающие мысли его собрата о положении Церкви. Ввиду значимости затрагиваемых вопросов копию решено было направить и митрополиту Кириллу. Владыка Дамаскин писал:

«Путь митрополита Сергия – путь несомненной апостасии. Отсюда и отщетение¹⁰ Благодати у него несомненны. Несомнен отход от Благодати и всякого сознательно внедряющего в жизнь план «мудрейшего».

Здесь встает вопрос о том, насколько повинны в этом грехе те массы верующих и рядового духовенства (епископам оправдания никакого быть не может!), кои не в состоянии разобраться в тонком лукавстве Сергиевского «курса», кои, подчиняясь авторитету большинства епископата, боятся «раскола», к тому же не слыша авторитетнейшего суждения по сему вопросу Предстоятеля Церкви Патриаршего Местоблюстителя.

Встает и другой вопрос, – имеет ли право кто-либо называть безблагодатными таинства, совершаемые в сергианских храмах, раньше чем церковь Соборным решением отсечет согрешивших, предварительно призвавши их к покаянию и исправлению?

Отщетились благодати митрополит Сергий, х, у, z, но пока они не отсечены – не действует ли в Церкви то положение, исповедуемое Церковью, что «вместо недостойных служителей алтаря Господь Ангелов Своих невидимо для совершения Божественного таинства посылает». Если такое положение существует (я верую, что такое есть), то не благоразумнее ли потерпеть, не обвинять в беззаконии сознательного сергианства массы тех, кои страдают в душе от творимой беззаконниками неправды, кои нисколько не разделяют их мнений, но, не будучи в состоянии уяснить себе сущность наших расхождений, боятся ошибиться при самостоятельном выборе пути, находя же единственную отраду и утешение среди окружающего мрака и скорби в церковных службах, – посещают сергианские храмы?

Такое состояние я полагаю терпимым в отношении тех слабых, непросвещенных, коим в силу их младенческого неведения и простоты не может быть вменен грех сергианства.

Погрешают те из них, кто понимает всю неправду и проистекающее из нее зло сергианства, но по инертности своей или по малодушию остаются в рядах тех.

Еще больше погрешают те пастыри, кои разбираются в положении, но благодаря трусости своей или – того хуже – по материальному расчету – остаются в рядах сергиан, увеличивая тем и значимость их. К несчастию, таковых не мало.

Что же касается тех рабов Божиих, коим дано разобраться в положении, осознать неправду и зло сергианства, понять, что путь сергианства – есть путь апостасии, – те обязаны не только выступить с протестом против деяний митрополита Сергия и присных его, не только пройти указанный Писанием и церковными правилами путь увещания и обличения соблазнителей, но и своим примером должны показать свое противление совершающейся неправде и соблазну, порывая литургическое общение с сергианами, не посещая храмов их, делая все возможное для приближения момента Соборного суда над беззаконниками.

Ныне совершается суд Церкви Российской, и каждый свободной волей избирает путь свой. Люди юридического склада ума церковное бытие мыслят во внешних формах отношений, субординации различных церковных учреждений, торжественных храмовых служениях и т.д. Путем соблюдения внешних форм, внешней дисциплины, путем умолчаний, условности, фразеологии – успокаивается иногда мятущаяся совесть, все у них по видимости складно, в порядке, но за всем сим – по слову Господа (Иоанн 3, 18, 191) – совершается суд: «люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы».

Не всем, к сожалению, дано осознать, что бедность и немощь являются теми необходимыми условиями, при коих совершается преизобильная сила Божия. Поистине только во тьме безблагодатности можно было решиться пожертвовать свободой Церкви ради сохранения «богатства» условно разрешенных храмовых служений и подозрительной «силы» синодального управления. Эти именно достижения свои имел в виду митрополит Сергий, горделиво заявляя мне, что он «спасает Церковь».