Претерпевшие до конца. Том 2

Грохот радио заглушал тихий голос отца Анатолия. Об этом проклятом изобретении не позабыли надзиратели. День и ночь вещало оно, сводя с ума, вслед за начальством требовавшее выполнять и перевыполнять. Ударный труд, соревнования между бригадами, удвоение норм выработки, дни рекордов, ночные штурмы… Изобретательны были начальники культ-просвет-частей, набранные сплошь из уголовников!

Время от времени инспектировали тот или иной участок главные «плантаторы» Беломорстроя: товарищи Коган, Раппопорт, Жук, Фирин, Берман и Френкель, недавно привезённый на Соловки в качестве заключённого, но скоро вознесшийся на невиданную для зэка высоту, благодаря разработанной им системе эксплуатации рабского труда. Именно этому человеку приписывалось авторство лагерной системы в её окончательном виде, опробованном на Беломоре. Лицо – зеркало души. И для тех, кто желал бы увидеть материализовавшийся «ад в душе», о котором говорил отец Анатолий, довольно было взглянуть в лицо Нафталия Ароновича Френкеля…

Сам же батюшка, подобно написанному углём образу в своей комнате, излучал свет, бывший на вес золота в условиях бешеной стройки.

Его служение началось в Киеве вскоре после революции.

– Вы не представляете себе, на что был похож Киев, когда я вернулся туда с фронта. Мародёрство, грабёж, беженцы, горе повсюду, горе со всех сторон… Бог подарил мне встречу с истинным подвижником – архимандритом Спиридоном (Кисляковым). Это был человек самой живой и непосредственной веры. Такую вы не встретите в человеке из интеллигентского, дворянского звания. В таком она обуздывается нужными и не нужными знаниями, всевозможными правилами этикета… А отец Спиридон был из крестьян. А народная религиозность, отче, особенно горяча. Всякую бесовскую победу в мире отец архимандрит чувствовал, как личное поражение, и глубоко скорбел. Самолёты казались ему крестами, извергающими смерть – срамом для христианина… Он имел колоссальное влияние на людей. И он не ждал, когда они придут к нему, а сам шёл к ним – помогал нуждающимся и нёс свою проповедь… И как же стыдно было, отче, от людей, от солдат, к которым мы приходили, слышать: «Где же вы были раньше с вашей благой вестью? Если бы вы раньше пришли, может, мы себя бы не потеряли!» Отче! Страшный грех нашей Церкви, что она утратила связь со своей паствой, что перестала нести людям благую весть, и люди, которым не дали познать Христовой истины, ушли в разбойники. Я видел, как были растеряны наши пастыри в Киеве. Лишь немногие нашлись, как говорить с людьми. Остальные остались чужими, лишь исполняющими требы до той поры, пока люди, давно потерявшие Христа, считали должным по традиции блюсти форму.

Если бы я был зодчий, то на дверях храма изобразил бы эту картину: Его с лицом, полным гнева, испуганные лица торговцев и затаённая злоба и ненависть в глазах учителей-фарисеев. А дальше что? Приходили бы прихожане, кланялись бы, лобзали. Ну, а потом? Привыкли бы. Ведь люди, целуя крест, забывают о Распятом, люди целуют Евангелие, не вдумываясь или забывая те истины, которые написаны в нём, не исполняют и заповедей Его.

Прошли времена, исчезли жившие с Ним, храм Иерусалимский разрушен. На месте его построен новый храм, наша Церковь… А что же внутри изменилось? То же торгашество в храме, та же купля-продажа, тот же звон денег. Священнослужители так же, как и тогда, величественны в своих одеяниях и раболепны с власть имущими. Та же ложь, тот же обман проникает сюда, за порог храма.

Говорят, что виновато настоящее, время гонений… Да, пропаганда, и большая пропаганда, ведётся уже целых десять лет против Церкви. Но работа по созданию Церкви велась как будто не десять лет, а сотни лет, тысячу и больше, и всё, значит, пошло насмарку? Чья же это вина?

Наша и только наша! Говорят, что худшие ушли, а лучшие остались. Это ложь. Ушло много людей с очень хорошими, честными, чуткими душами… Мы потеряли нашу паству, а с ней потеряли Россию…

В Двадцатом году смертельно больного чахоткой Жураковского архимандрит Спиридон привёз в деревню, спросил у крестьян после службы: «Хотите ли увидеть перед собой сейчас Христа? – и выдвинул вперёд Анатолия: – Вот юноша, помогите выходить его, и среди вас будет присутствовать Христос». С Божьей помощью больной был излечен и вскоре принял священнический сан.