Преступление, искупление и Голливуд

Свадьбу мы сыграли в церкви на проспекте Ла-Бреа. Я подъехал туда на лимузине, Джоан уже была на месте. Когда я вышел из машины, меня встретила одна из подружек Джоан. Я тут же подумал: «А круто было бы трахнуть ее в лимузине!». Я отпустил эту шуточку вслух, и если бы она запрыгнула в тот момент в машину, кто знает, чем бы закончилось дело? Да, я реабилитировался как наркоман, но не как жених.

Спустя годы мой адвокат Терри Родан скажет мне:

– Я все понял, Дэнни. Ты ненавидишь семейную жизнь, но обожаешь свадьбы.

Пару лет Гилберт отлично со всем справлялся. Он ходил в школу и занимался спортом. Он был таким гиперактивным, что футбольный тренер даже запретил ему играть в атаке – Гилберт не мог держать позицию и постоянно получал штрафы за «противоправные действия». Когда его перевели в защиту, фактически дав право шевелиться и нападать на игроков, он стал звездой лиги. Он был так хорош, что команды соперника постоянно пытались вывести его из строя. Тренеры требовали предъявить его свидетельство о рождении.

А потом по нему соскучилась мать и захотела его вернуть.

– Линда, пареньку нужна жесткая рука, – объяснял я ей. – Он отличный пацан, но за ним нужен глаз да глаз. Его иногда надо и на поводок сажать, а ты с этим не справишься.

– Он мой мальчик, я скучаю.

Гилберт вернулся к матери и тут же начал влипать в неприятности. Он был как поезд без тормозов. В семнадцать он стал соучастником убийства, и с тех пор его жизнь тридцать восемь лет катилась под откос.

К сожалению, для семьи это не стало сюрпризом. Мое поколение Трехо, стартовавшее с Гилберта-старшего (он был самым юным из своих братьев, поэтому я сам воспринимал его, скорее, как брата, а не как дядю), мариновалось за решеткой. Я, Тони, Коук, Салита, Мэри Кармен, ее муж Пончи – все мы были гангстерами и дилерами, которые так или иначе попадали в тюрьму. Гилберт-младший даже успел отсидеть срок в «Сан-Квентине» одновременно со своим отцом. Но если сын просто отбывал свое наказание, отец использовал все свои связи, чтобы обеспечить ему безопасность. Гилберт-старший был тем еще гангстером, но делал все, что в его силах, чтобы помочь близким.

Глава 13. Тайное становится явным, 1978

Наш брак с Джоан продлился три года, а потом она бросила меня по той же справедливой причине, что и все мои бывшие жены.

Когда она съехала из дома на Осборн-Стрит, я решил, что и мне пора что-то поменять. Кто-то на собрании обмолвился, что съезжает из своей квартиры на пляже в Венис. Я сказал, что возьму ее, если провернем сделку без лишней мишуры. В этот же день я посмотрел квартиру, мы обо всем договорились, и друзья помогли мне перетащить вещи.

В первый день своей новой жизни на пляже я заглянул в знаменитую тренажерку «Пляж мускулов» и начал заниматься с железом. Зал был открыт для всех, но если ты кому-то не нравился, тебе очень быстро давали это понять.

С тех пор я посещал «Пляж мускулов» при любой возможности. Атмосфера в зале напоминала мне тренажерки в «Сан-Квентине» и «Соледаде» – ну, разве что там обходилось без поножовщины.

Реабилитационная работа занимала все остальное время. Вместе с доктором Дорром я открыл новый лечебный центр под названием «Наш дом», параллельно мы занимались открытием центра на Гарднер-Стрит, чтобы потом перевести туда часть пациентов. Мы хотели создать отдельное место, где клиентов ничто не будет отвлекать от реабилитации, где они смогут жить в безопасности и вдали от искушений. В то время это было новшеством.

В пациентах недостатка не было. Дядя Гилберт регулярно присылал мне весточки из «Фолсома», интересовался, как идут дела, вкладывал фотки из тюрьмы и шутил, что я должен ему три доллара за пересылку. Клиентов он мне тоже подкидывал. Многие заключенные переживали за свои семьи, которые ждали их на гражданке и употребляли.

– Мой племянник Дэнни помогает народу в Лос-Анджелесе слезть с иглы, землячок, – говорил Гилберт и давал бедолагам мой номер.

Я получал сотни звонков от членов семей заключенных.

Каждый день с шести утра я общался с людьми на улицах и в наркопритонах, уговаривал их на реабилитацию, отвозил на судебные заседания, улаживал дела с офицерами по условно-досрочному освобождению, посещал собрания, становился спонсором участников программы. Я был занят по горло и обожал свою работу. В каком-то смысле она приносила мне те же эмоции, что и во время тушения пожаров в природоохранном лагере. Работая консультантом по зависимостям, я по-настоящему помогал людям. Я менял мир своими руками.

С Дианой я познакомился в реабилитационном центре Северного Голливуда, который мы открыли с доктором Дорром. Я обратил на нее внимание по двум причинам: она была красивой, а еще у нее был сломан палец на ноге. Она жила в комнатушке, куда вела крохотная лестница, и я пару раз доносил ее туда на руках. В какой-то момент я понял, что эта дамочка мне нравится. Но она была нашим пациентом, а я не хотел нарушать профессиональную этику, так что держал язык за зубами и специально держался от нее подальше.