Преступление, искупление и Голливуд

Дебби была ангелом: любящая, счастливая, красивая, жизнерадостная. Каждый день, приходя домой с работы, она устраивала целое шоу, вручая мне картинку, которую нарисовала специально для меня. Это были милые, забавные карикатуры на нас двоих. Ее родители купили ей новую машину, как и обещали – «родстер», а я унаследовал ее «импалу». Отец моего друга Чабби, Кино, привел в порядок двигатель, а мы с Фрэнком поработали над кузовом: выправили вмятины, добавили бондо и как следует отшлифовали тачку перед покраской. Я хотел, чтобы она стала настоящей конфеткой.

Однажды я ехал по Лорель-Каньону мимо парка Фернанхелес – там тусуется много наркоманов – и увидел голосующего на обочине парня. Я понятия не имел, кто он такой, просто захотел похвастаться машиной.

Я тормознул, и когда парень подошел к пассажирской двери, я буквально услышал, как у него сбилось дыхание. Уже позже я понял, что с таким звуком его тело покидала надежда. Парнишка оказался Дэннисом, моим старым собратом по преступлениям. Тем самым, кто меня сдал…

– Дэнни.

Я стиснул руки на руле.

– Садись, Дэннис.

Он сел в машину, и я учуял его запах. От него воняло смертью. С минуту мы сидели молча.

– Убьешь меня? – смиренно спросил он, словно спрашивал, не угощу ли я его сэндвичем с ветчиной.

Когда меня упекли за решетку, все знали, как это произошло и что Дэннис меня сдал. В нашем мире крыс и стукачей убивали без суда и следствия. В тюрьме меня часто спрашивали:

– Хочешь, грохнем Дэнниса?

Я всегда отвечал, что сделаю это сам.

У меня был друг по имени Чарли Фасанелья, который как-то оказался в больнице в Норко, где пациентов избавляли от зависимостей. Дэннис лечился там в то же время. Однажды он созвал собрание, чтобы чем-то поделиться – это обычное дело в рехабах и психиатрических больницах. Все сели в кружок, и Дэннис начал:

– Мне сегодня нехорошо.

Тут влез мой друг Чарли:

– А знаешь, кому сейчас еще хреновее? Дэнни Трехо.

Потом он так сильно отмутузил Дэнниса, что сломал ему скулу. За это нападение Чарли осудили, и он сам рассказал мне об этом в «Соледаде».

Теперь я сидел рядом с тем, чья слабость загнала меня в «Сан-Квентин», «Фолсом», «Соледад». Этот человек украл у меня десять лет жизни, кинул меня в ад, заставил меня убивать ради выживания. Если бы Дэннис застал меня обдолбанным, пьяным, без машины и невесты, я бы убил его. Мне пришлось бы его убить, просто чтобы сохранить лицо. Но даже чистый и трезвый, я все равно ненавидел его, хотя и лучше понимал его мотивы. Я помнил семейные фотографии на стенах дома его родителей. Помнил его в шапочке выпускника, свежего и румяного – ребенка, перед которым тогда открывался огромный мир возможностей. Того пацана давно уже не было. Мне стало его жаль.

К тому же, я знал, что, если убью его, мне придется бросить свою «импалу», а я не хотел отдавать эту красотку никому.

– Нет, Дэннис, не убью.

– А это и неважно, я все равно подыхаю.

Он задрал рукав. Его правая рука была самой мерзкой вещью, которую я когда-либо видел. Это был уже не абсцесс, а гниющий кусок мяса черно-зеленого цвета. Я чуть не блеванул.

– Господи, Дэннис…

Он рассказал, что федералы использовали его, чтобы устраивать облавы. С того момента, как он сдал меня, они взяли его на крючок – за организацию сделок для облав они отдавали ему половину наркоты. Когда он слишком увлекался, его отправляли в Норко на реабилитацию, а потом все начиналось заново. Я проехал с ним несколько кварталов и высадил на пересечении Вайнленда и Ланкеширм.

– Мне правда жаль, Дэнни.

Несколько недель спустя тело Дэнниса обнаружили в парке Вальхалла рядом с кладбищем. Я слышал, что он передознулся, а на теле обнаружили еще несколько колотых ран. По слухам, это был «горячий выстрел» – намеренно смертельная доза героина. Сначала копы думали, что в этом замешан я. Это было не так. Дэннис подставил не меньше половины населения Долины Сан-Фернандо.

Он был наркоманом, и его смерть была лишь вопросом времени.

Пятнадцать лет спустя на одном из собраний ко мне подошла женщина. Она сказала, что хочет привести свою дочь в «Программу помощи детям», в которой я работал. Отцом девочки оказался Дэннис.

– Ты убьешь ее, Дэнни? – спросила она.

Я был в шоке. Неужели она принимала меня за монстра? Неужели все эти годы я оставался таким темным и ужасным человеком, что она считала меня способным на такое?

– Ты о чем вообще? Конечно, нет. Приводи, я возьму ее в программу прямо сегодня.

Она упала мне на руки с рыданиями.

Мы с Дебби поженились в модном отеле в Бербэнке, ее родители за все заплатили. Моя семья тоже пришла. Думаю, они были на седьмом небе от счастья за меня, но, как и та женщина на собрании, не могли об этом сказать. Ночка выдалась веселой, но я даже словами выразить не могу, как пофиг мне было на таинство брака. Я считал это всего лишь формальностью, бумажкой. Зато Дебби была счастлива. Ужасно в этом признаваться, но для меня брак означал только гарантированный и постоянный секс.