Преступление и наказание, Часть 3

According to his observations the patient's illness was due partly to his unfortunate material surroundings during the last few months, but it had partly also a moral origin, "was, so to speak, the product of several material and moral influences, anxieties, apprehensions, troubles, certain ideas... and so on."	По наблюдениям же его, болезнь пациента, кроме дурной материальной обстановки последних месяцев жизни, имеет еще некоторые нравственные причины, "есть, так сказать, продукт многих сложных нравственных и материальных влияний, тревог, опасений, забот, некоторых идей... и прочего".
Noticing stealthily that Avdotya Romanovna was following his words with close attention, Zossimov allowed himself to enlarge on this theme.	Заметив вскользь, что Авдотья Романовна стала особенно внимательно вслушиваться, Зосимов несколько более распространился на эту тему.
On Pulcheria Alexandrovna's anxiously and timidly inquiring as to "some suspicion of insanity," he replied with a composed and candid smile that his words had been exaggerated; that certainly the patient had some fixed idea, something approaching a monomania--he, Zossimov, was now particularly studying this interesting branch of medicine--but that it must be recollected that until to-day the patient had been in delirium and... and that no doubt the presence of his family would have a favourable effect on his recovery and distract his mind, "if only all fresh shocks can be avoided," he added significantly.	На тревожный же и робкий вопрос Пульхерии Александровны насчет "будто бы некоторых подозрений в помешательстве" он отвечал с спокойною и откровенною усмешкой, что слова его слишком преувеличены; что, конечно, в больном заметна какая-то неподвижная мысль, что-то обличающее мономанию, - так как он, Зосимов, особенно следит теперь за этим чрезвычайно интересным отделом медицины, - но ведь надо же вспомнить, что почти вплоть до сегодня больной был в бреду, и... и, конечно, приезд родных его укрепит, рассеет и подействует спасительно, "если только можно будет избегнуть новых особенных потрясений", -прибавил он значительно.
Then he got up, took leave with an impressive and affable bow, while blessings, warm gratitude, and entreaties were showered upon him, and Avdotya Romanovna spontaneously offered her hand to him. He went out exceedingly pleased with his visit and still more so with himself.	Затем встал, солидно и радушно откланялся, сопровождаемый благословениями, горячею благодарностию, мольбами и даже протянувшеюся к нему для пожатия, без его искания, ручкой Авдотьи Романовны, и вышел чрезвычайно довольный своим посещением и еще более самим собою.
"We'll talk to-morrow; go to bed at once!" Razumihin said in conclusion, following Zossimov out.	- А говорить будем завтра; ложитесь, сейчас, непременно! - скрепил Разумихин, уходя с Зосимовым.
"I'll be with you to-morrow morning as early as possible with my report."	- Завтра, как можно раньше, я у вас с рапортом.
"That's a fetching little girl, Avdotya Romanovna," remarked Zossimov, almost licking his lips as they both came out into the street.	- Однако, какая восхитительная девочка эта Авдотья Романовна! - заметил Зосимов, чуть не облизываясь, когда оба вышли на улицу.
"Fetching?	- Восхитительная?
You said fetching?" roared Razumihin and he flew at Zossimov and seized him by the throat.	Ты сказал восхитительная! - заревел Разумихин и вдруг бросился на Зосимова и схватил его за горло.
"If you ever dare....	- Если ты когда-нибудь осмелишься...
Do you understand?	Понимаешь?
Do you understand?" he shouted, shaking him by the collar and squeezing him against the wall. "Do you hear?"	Понимаешь? - кричал он, потрясая его за воротник и прижав к стене, - слышал?